— Вы будете ловить китов? — поинтересовалась Шеба.
— Нет, детка, просто лодка так называется.
Меня беспокоила одна проблема, но я придумал, как ее решить, пока заводил машину. Про человека, который напал на меня в аллее, я никому не рассказывал, а синяки на лице объяснил падением с велосипеда. За это время фигура незнакомца выросла в моих глазах, обрела ореол всемогущества и тайны. Я боялся, вдруг он будет преследовать нас, как акула, привлеченная запахом раненой добычи, преследует ее в коралловых рифах. Но чтобы этот человек сел нам на хвост и не сорвался, он должен знать местные улицы не хуже меня. Я был не только уроженцем Чарлстона, но и развозчиком газет, так что карта города отпечаталась у меня в мозгу.
Проскочив по Локвудскому бульвару, я резко свернул направо, промчался мимо городской больницы и свернул налево на бульвар Эшли. Перед каждым поворотом я внимательно смотрел в зеркало заднего вида. Когда мы выехали на шоссе, ведущее в Саванну, я был абсолютно уверен, что хвоста за нами нет. Я успокоился и прислушался к оживленному разговору близнецов. Мы ехали на юг, на душе у меня было легко, наконец-то я наслаждался своей молодостью.
Я слушал чушь, которую несли близнецы, и ни о чем не думал. Тревор, сидевший на заднем сиденье, просунул голову между мной и Шебой. Почувствовав, что я успокоился, он вовлек меня в мир легких шуток и веселых уколов. Я в своей жизни никогда не участвовал в непринужденной болтовне ровесников и пришел в восторг от того, как она забавляет, снимает груз с души. Мы пересекли мост через Эшли и взяли курс на Фолли-Бич.
— Думается мне, Лео, что Шеба в следующем году выйдет замуж за Элвиса Пресли.
— А разве Элвис не женат?
— Пустяки, это не препятствие. Один взгляд Шебы — и Элвис побежит в ближайший суд разводиться. Я ни разу не встречал мужчину, который смог бы хоть недолго сопротивляться колдовским чарам моей сестрицы. За исключением мужчин такого сорта, как я, разумеется. Ты понимаешь, что я имею в виду, Лео? Ты, конечно, догадываешься, что стрелка моего компаса показывает в другую сторону.
— Стрелка компаса? — переспросил я, изо всех сил стараясь изобразить понимающий вид, но ни малейшего понятия не имел, на что он намекает.
— Лео — сама невинность, — вступила Шеба. — Ты болтаешь много, Тревор, но без всякого смысла. А насчет Элвиса я не согласна. Я не вижу себя в роли разрушительницы семейного очага. Скорее в роли медсестры или богини.
— О! Моя сестричка доверчиво открывает нам свою душу!
— Я подумываю о том, чтобы выйти замуж за Пола Маккартни. По его глазам видно, что он добрый парень. С его помощью я начну актерскую карьеру, сыграю Джульетту на лондонской сцене, познакомлюсь с королевой Англии. Мне очень хочется познакомиться с королевой. Я чувствую, как она одинока. Очевидно, что ее брак с принцем Филиппом — брак по расчету, а не по любви. Я могла бы выслушивать ее сердечные тайны, как подружка. А между делом направлять карьеру Пола в нужное русло.
— Я живу во имя красоты, — ни с того ни с сего заявил Тревор. — Я всегда иду туда, куда позовет красота.
— Меня тоже восхищает красота, — ответила Шеба. — Но меня влечет искусство. Я хочу стать первой актрисой наших дней. Хочу выйти замуж раза три или четыре за самых очаровательных мужчин. Но главное — все должны плакать, смеяться, радоваться, жить, потому что потрясены моей игрой.
— Хорошо сказано, — заметил Тревор и повернулся ко мне: — А у тебя есть мечта, Лео? Не бойся, не скрывай. Недавно вы с отцом встали плечом к плечу на нашу защиту, так что ты в наших глазах герой.
Скованный и застенчивый, я чувствовал, что ничего не могу сказать этим обитателям другого мира. Моя мечта снова провести ночь с Шебой стала казаться мне несбыточной до абсурда. Может, сказать им, что я собираюсь жениться на Мэрилин Монро, или занять пост Генерального секретаря ООН, или стать первым американцем — Папой Римским? Крутя руль, я лихорадочно соображал. Может, сказать, что хочу стать астронавтом, или исследовать брачное поведение голубых китов, или обратить всех китайцев в католицизм? Вся эта свежеиспеченная белиберда вертелась у меня на языке, когда я произнес:
— Я хочу изучать журналистику в колледже.
— Так он сможет писать о нас, Шеба! — воскликнул Тревор. — Разнесет нашу славу по всему миру.
— А уж мы обеспечим его горяченькими сенсациями! — подхватила Шеба. — Журналистам позарез нужны сенсации.
Так я приобщился к причудливой игре воображения брата и сестры, чья жизнь стала бы невыносимой, не давай они волю своей фантазии. В этом мире для двоих остался от правил и норм обычной жизни лишь пух и прах.
Я никогда не бывал на плантации Сесешнвилл,
[40]
но отец дал мне четкие указания, и я легко отыскал грязную дорогу, которая привела нас на легендарную плантацию. Она располагалась на возвышенности и царила над пространными болотами, тянущимися на много миль вокруг, сколько позволяли остров Джеймс и река Фолли. Мистер Фергюсон помахал с крыльца и поднял вверх большой палец. Его хорошенькая жена спустилась узнать, не нужно ли нам чего.
Плавки Тревора оказались весьма откровенными, ткани на них пошло немного.
— Так носят в Европе, — пояснил он.
Купальник Шебы представлял бикини телесного цвета и открывал взгляду вполне достаточно для того, чтобы сразить и Элвиса, и Пола, если б кому-нибудь из них посчастливилось быть с нами в тот день.
— Тебе нравится мой купальник, Лео? — спросила Шеба.
— А где тут купальник? — пожал я плечами, и близнецы рассмеялись.
Впервые в жизни я ступил на плавучую пристань, где более тридцати лет назад влюбились друг в друга мои родители. После того как отец рассказал мне историю своей любви, я стал подумывать о том, чтобы повторить родительское плавание. И я был не прочь разделить его с новыми знакомцами, одна из которых лишила меня невинности. Я бросил надувную камеру в отступающую волну — луна отдавала водам приказ к отступлению. Когда мы шагнули на пристань, вода вернулась, как я и рассчитывал. Мы нырнули в теплую, ласковую воду и, смеясь, подплыли к надувной камере. Начался наш долгий, медленный дрейф к Атлантическому океану, огромному и молчаливому, всегда готовому всех принять.
Летом соленая вода, заполняющая заливы, бухты и лагуны Южной Каролины, прогрета солнцем, она теплая и шелковистая. Входишь в воду без напряжения и дрожи, вода щекочет и ласкает кожу, смывая заботы минувшей недели. Вода в лагуне темная от органических остатков, которыми богаты соленые болота. Если открыть глаза под водой, не увидишь собственной руки.
Мы находились в той части Атлантического океана, которую присвоил себе штат Южная Каролина. Я предоставил близнецам возможность полюбоваться картиной, и первое время мы плыли молча. Переживали тишину и подлинность момента.
