— Шеба, я не вижу смысла в том, чтобы посвящать нас во все подробности ваших извращенных отношений с отцом, — возражает Фрейзер. — Мы уже все поняли. Но мы-то хотим жить и живем нормальной жизнью, среди нормальных людей. В нашей жизни взрослые не насилуют детей изо дня в день. Это чудовищно и немыслимо, и я не понимаю, какое отношение все это имеет к поискам Тревора.
— В приюте с ребенком может случиться всякое, — говорит Найлз. — Меня, Фрейзер, изнасиловали двое мужчин, когда мне не было еще и десяти лет. Я пережил это. И Старла пережила. Мы выдержали. А что оставалось делать?
— Ничего твоя сестра не выдержала! Она сломалась, Найлз. Твоя сестра — это человеческие обломки после крушения, и мы никогда не знаем, где и когда они выплывут! — выкрикивает Фрейзер.
— Мы с Найлзом прекрасно знаем, как приют может исковеркать душу ребенка, — говорит Бетти. — Мы с ним стали нормальными людьми, но это было нелегко.
— Всем спокойной ночи, — желает Фрейзер.
Мы слышим ее шаги на лестнице — она спускается с грацией спортсменки, которая остается ее фирменной чертой. Этажом ниже хлопает дверь.
— Ты в порядке, Шеба? — спрашивает Айк.
— Нет, не в порядке. Кажется, мы начинаем ненавидеть друг друга. Мне лучше замолчать. Мне очень стыдно, что отец вытворял такое со мной и с Тревором, но ведь это факт моей жизни. Никуда от этого не денешься. А тогда я даже не понимала, что это плохо. Отец сказал нам: и девочки, и мальчики должны заниматься со своим папой сексом. Чтобы отплатить ему за любовь и заботу. Кто нам мог объяснить, что это не так? Теперь я понимаю, что это патология. А в пять или шесть лет не понимала.
— Шеба! — Бетти соскальзывает с кушетки, опускается на колени рядом с измученной Шебой и берет ее за руку. — Со мной было то же самое. Меня насиловал любовник матери. До тех пор, пока не вмешалась социальная служба и меня не забрали из семьи. Я приехала в Чарлстон в том же году, что и вы с Тревором, попала в один приют с Найлзом и Старлой. Я перестала верить людям и думала, это навсегда. Никогда не выкарабкаюсь. Но мы все помогли друг другу выжить тогда. Давай покончим с этим, родная. Рано или поздно твой папаша попадет под прицел моего пистолета, и я не промахнусь. Я отправлю его на тот свет. Не сомневаюсь, и Айк, и Найлз, и Жаба поступят так же.
— Я чувствую так же, но вряд ли смогу его убить, — говорит Молли. — Мне кажется, я вообще не в состоянии убить кого-либо.
— Не оправдывайся, Молли, — отвечает Шеба. — Я тоже не смогла бы. По самой идиотской причине. Вы будете презирать меня, если я скажу.
— Ты можешь говорить нам все, — кивает Айк. — Мы не будем презирать тебя.
— Он как-никак мой отец, будь он проклят. И я родилась ненормальной — в него. Я все-таки его люблю, потому что он отец — мой и Тревора. Я хочу, чтобы он исчез, но смерти ему не желаю.
Шеба плачет, я смотрю на нее и думаю: она создала такое количество масок, за которыми прячется, что уже не может отличить их от собственного лица. Шеба — актриса, и вся ее карьера строится на присвоении чужих личностей. Я сижу здесь, смотрю на нее — она настолько убедительна, что я ей верю, хотя, возможно, она говорит неправду. Очень трудно верить женщине, которая построила себя как здание, у которого множество парадных выходов и ни одного входа.
— Что еще нам нужно знать? — Айк обводит нас взглядом. — Мы не будем тебя больше мучить, Шеба. Тебе было очень тяжело. Поверь, нам тоже.
— Зная характер своего отца, почему ты решила, что он мертв? — спрашивает Бетти. — Просто потому, что тебе вручили урну и сказали, это его прах?
— Мне сообщили в Нью-Йорке, что он умер, — пожимает плечами Шеба. — В комнате у него нашли удостоверение личности и завещание. Выдали мне урну.
— Когда это произошло?
— Несколько месяцев тому назад.
— Откуда же он знает, что ты здесь? — спрашивает Найлз.
— От Херба Каена. Он читает газеты, — говорит Молли. — Караулил возле бывшей квартиры Тревора. Тоже ничего удивительного: Лео воспел этот адрес во множестве газетных заметок о путевых впечатлениях.
— На сегодня хватит, Шеба, — говорит Айк.
— А что, будет продолжение?
— Откуда у него извращенное влечение к тебе и к Тревору? — спрашивает Молли.
— Очень просто — это игра. Игра в абсолютную власть. Власть, против которой невозможно протестовать, — говорит Шеба. — Отец называл себя хозяином, а нас — рабами. Он говорил, что это самая примитивная, самая древняя и самая увлекательная игра на земле. Однажды он сказал: «Даю слово, этой игре не будет конца». Изнасиловав меня в Лос-Анджелесе, он признался, что хотел детей только для того, чтобы было кого трахать до конца дней. «Рождение двойняшек оказалось приятным сюрпризом, — сказал он. — Двойное удовольствие».
Глава 17
Новый посетитель ресторана
В пятницу мы начинаем прощаться с умирающими, которым доставляли обеды почти две недели. Прощаться всегда тяжело и грустно. В «Открытой руке» нас предупреждали, что существует опасность развития эмоциональной привязанности к подопечным. Наша работа сильно повлияла на нас. Весь день у нас глаза на мокром месте. К этому дню мы обнаружили уже четыре мертвых тела в гостиницах Тендерлойна. Мы поддерживали друг друга, как могли. Мрачный настрой усугубляется, конечно, и тем, что нам не удалось найти Тревора По. Ощущение провала и, как следствие, отчаяние подавляют всех, особенно Шебу. Никогда раньше до встречи с этими истерзанными недугом людьми не доводилось нам наблюдать такого несгибаемого мужества, неиссякаемого юмора и неодолимой воли к жизни.
Я чувствую усталость в душе. Мы заходим в наш ресторан. Официантка Лесли встречает нас объятием. Среди завсегдатаев разошелся слух, что Тревора так и не удалось найти.
— По моей вине все эти люди тратили свое время, — говорит Шеба. — По моей милости они подвергали свою жизнь опасности. А нам по-прежнему нечем их порадовать.
Шеба замолкает и начинает плакать. В этом нет ни капли актерства, неподдельное горе, она всхлипывает, как маленькая несчастная девочка. Мы не успеваем ничего ей ответить, из вестибюля к нашему столику, задыхаясь, спешит Лесли.
— Случилось нечто из ряда вон выходящее, — сообщает она.
— А именно?
— Явился огромный чернокожий парень. Похоже, бездомный. Утверждает, что у него есть к вам дело.
Шеба уже немного совладала с собой, она первая догадывается:
— Это же тот парень с фуникулера! Который хотел стащить у меня кошелек!
— Сделайте бифштекс из самого большого куска мяса, который у вас найдется. И принесите на улицу, вон на ту скамейку, — прошу я официантку.
Найлз с Айком уже вышли и разговаривают с единственным лайнбекером
[101]
«Окленд рэйдерз», который живет в выброшенном на свалку автомобиле.
