Я обернулся как раз в тот момент, когда тренер Энтони Джефферсон пожимал руку тренеру Джону Маккиссику. Оба являли безупречный образец спортивного поведения. Я испытывал гордость от причастности к сегодняшней игре. Она изменила историю.
Я смотрел, как раскачивают ворота неугомонные болельщики, как мой отец, взобравшись на перекладину, оттуда руководит ими, а моя мать для удобства сбросила туфли и зашвырнула их куда-то. Она была заодно с толпой, которая наконец-таки обрушила упрямые ворота на землю в тот незабываемый, далекий вечер.
В том сентябре небывалая жара обрушилась на Чарлстон. Казалось, что полуостров закипает под медленно совершающим свой путь солнцем. Из-за близости Атлантики влажность стала невыносимой, деться от нее было некуда. Я вяло переходил из аудитории в аудиторию и несказанно радовался, если оказывался в одном классе с близнецами, с сиротами, с Айком Джефферсоном или с Чэдом Ратлиджем и Молли Хьюджер. За этими совпадениями я угадывал замысел матери: она составляла расписание так, чтобы я мог играть роль надсмотрщика за новенькими. Она им не доверяла, зачисляя в группу риска. Конечно, Шеба По с ее сияющей, ослепительной красотой по природе своей казалась моей интеллектуальной, рациональной матери врагом, исчадием ада, а Тревор По — существом, занесенным с неведомой планеты. Старла не могла скрыть своей душевной раны, внешним проявлением которой служил больной, блуждающий глаз. Найлз играл роль ангела-хранителя при сестре, но моей матери казался неприкаянным: юноша, замкнувшийся в себе, потому что груз взрослых обязанностей лег ему на плечи слишком рано.
— У этого мальчика никогда не было детства, — заявила моя мать как-то вечером за ужином.
— Найлз — отличный парень, — просто ответил отец.
— Его сестра — клинический случай, — сказала мать.
— Она хорошая, — возразил я. — Почему ты придираешься к ней?
— Мне не нравится ее взгляд, — объяснила мать.
— Это потому, что у нее один глаз глядит на запад, а другой — на север. Она не виновата.
— Я говорю о характере, а не о косоглазии или как там называется ее болезнь.
— Доктор Колвелл согласился прооперировать ей глаз, — сообщил я. — Я уверен, что после операции Старла станет другой. Она очень страдает из-за косоглазия.
— Господи, где мы возьмем деньги, чтобы заплатить за операцию?
— Доктор Колвелл прооперирует бесплатно.
— Это ты договорился с доктором насчет Старлы? — спросил отец.
— Да, сэр. Я поговорил с ним как-то летом, когда развозил газеты. Он уже осмотрел Старлу и сказал, что прооперирует, как только выйдет из отпуска.
— По-моему, наш добрый мальчик славно все устроил, Линдси, — с гордостью сказал отец.
— Эта девушка высечена из цельного камня, — ответила мать. — И случай у нее клинический. Оттого что ее вылечат от косоглазия, характер у нее не станет лучше. Помяните мое слово.
Наступил конец октября, а наша футбольная команда все еще оставалась непобежденной. Однако тренер Джефферсон сумел нам объяснить, что своими победами мы обязаны скорее удаче, чем мастерству. Он поклялся, что приведет нас в действительно хорошую форму, и мы тренировались как проклятые. После одной из таких тренировок мне показалось, будто я умираю.
У фортуны свои причуды, и ее улыбки чередуются с ухмылками. Это я понял однажды вечером, вернувшись домой после изматывающей тренировки. Когда я вошел, отец сказал:
— Обед в холодильнике, сынок. И еще, тебе звонила эта очаровательная Молли Хьюджер.
— Молли? Что ей надо?
— Не знаю. Со мной она не захотела поделиться.
Я забрал телефон к себе в спальню и чуть не потерял сознание от страха. Я сообразил, что ни разу в жизни не звонил девушке. Состояние было такое, словно воля покинула меня, а сам я превратился в тряпичную куклу. Руки тряслись, ватные пальцы не слушались. Причина этой паники была мне ясна: я никогда не звонил девушке, потому что у меня никогда не было девушки. Дикий, нелепый факт биографии, если учесть, что мне уже исполнилось восемнадцать.
В течение первого месяца учебы у нас с Молли установились непринужденно-дружеские отношения, на трех уроках мы даже сидели рядом. Поэтому я собрал остатки мужества и набрал номер ее телефона. После первого же гудка ответила мать Молли. Я представился, и ее голос сразу стал холодным и сухим.
— Молли нет дома, Лео. Спокойной ночи, — сказала миссис Хьюджер и повесила трубку.
Не успел я подняться со стула, как раздался телефонный звонок.
— Квартира Кингов. Лео у телефона, — ответил я, как учили родители.
— Ты всегда отвечаешь так? — рассмеялась на том конце провода Молли.
— Нет. Иногда говорю: «Лео Кинг слушает, поцелуйте меня в задницу». Разумеется, я всегда отвечаю так. Ты ведь уже знакома с моей матерью. У нас дома нужно соблюдать тысячу и одно правило.
Последовала перепалка между Молли и ее матерью. Молли прикрыла трубку рукой, поэтому слов разобрать я не мог, но голоса были очень возбужденные. Наконец Молли произнесла:
— Мама, мне кажется, я имею хоть какое-то право на личную жизнь. Большое тебе спасибо за заботу. Лео, ты еще здесь?
— Здесь. У тебя неприятности?
— Еще какие. Мы с Чэдом поссорились, он порвал со мной. Сегодня. Точнее, несколько минут назад.
— Вот идиот. Он что, сошел с ума?
— Почему ты так решил?
— Потому что он порвал с тобой. Лучше порвать со всем светом, чем с тобой.
— Я надеялась, ты скажешь что-нибудь в этом роде. Поэтому и позвонила. Но не только поэтому.
— А еще почему?
— Хотела спросить: не пригласишь ли ты меня на танцы в пятницу, после игры?
Я покраснел так жарко и ярко, что, по идее, мое лицо должно было до конца жизни сохранять красноватый оттенок. Я подыскивал слова в ответ, но язык прилип к нёбу. Я онемел и только молил Бога о том, чтобы внезапная буря оборвала все телефонные провода в городе. Сгорая от бессловесного стыда, я надеялся: Молли сама придет мне на помощь.
— Лео? Алло! Ты меня слышишь?
— Слышу, — ответил я, радуясь, что голос вернулся ко мне.
— И каков твой ответ? Ты приглашаешь меня на танцы или нет?
— Молли, ты девушка Чэда. Я знаю, как он к тебе относится. Я знаю, как он гордится тобой.
— И поэтому он пригласил на танцы Беттину Траск? Поэтому позвал эту сисястую шлюху потискаться и пообжиматься?
— Беттину Траск? — Потрясенный новостью, я аж поперхнулся. — Чэду что, жизнь надоела? Беттина Траск — девушка Уорми Ледбеттера. Все, Чэд — покойник.
— Надеюсь, Уорми собьет с него спесь.
— Он выбьет из него душу! Можно заказывать гроб. Я точно знаю, какой конец будет у этой истории.
