Наркотики использовались для финансирования терроризма, и США поддерживали моджахедов в войне против ненавистных Советов. Выращивание опиума бурно цвело, Мухаммед видел его даже в огородах у обыкновенных крестьян. Производство героина настолько набрало силу, что им можно было снабдить весь мир. Маковые поля колосились головками спелых коробочек, и, значит, будут новые войны, даже когда последний советский солдат уйдет с земли Афганистана.
— Пойдем спать? — приходила на кухню Таня и садилась рядом.
— Не могу. — Мухаммед давил в горку окурков недокуренный бычок. — Глаза закрываю — и снова Афганистан. Снова прокручиваю все и пытаюсь понять, зачем перед нашими солдатами руководство ставило заранее провальные задачи? Ребят закидывали в горы разгромить учебные базы моджахедов. А что такое горы для парня, который всю жизнь в лесу жил или в городе? Невыполнимая задача.
Моджахеды на своей местности просто уничтожали наших градом огневой атаки. Пули сыпались со всех сторон, как дождь… Воинам говорили, что там три тысячи «духов», а реально было девять с половиной тысяч! В газетах писали, что мы оказываем дружескую помощь афганскому народу, а на деле велись полномасштабные боевые действия. И сколько наших ребят полегло, никто никогда не узнает, эта информация, как страшный компромат против власти. А ты говоришь, спать… Кто враг — ты можешь мне ответить? Те, кто нами правит, или те, кто защищает свою страну?
И в эту ночь Таня, как всегда, пыталась увести Мухаммеда в спальню. Сидела, гладила по руке:
— Ну что ты хандришь? Девчонки смотрят на тебя с восхищением, парни с завистью. Пойдем спать, я так долго была одна… Не хочешь спать, тогда расскажи, как там ночи проводил. У тебя был кто-нибудь? Мне рассказывали, что местные пастухи спят с козами. Это правда?
Мухаммед иронично ответил:
— С козами не пришлось. Без коз как-то справились… А вот на солярку местные своих жен обменивали.
— Это как? — удивилась Таня и. чтобы скрыть ревность, понесла опорожнять пепельницу в ведро.
— Ну, у них жен много, отдавали за солярку, типа обмен. А еще на чеки их покупали… Дай сюда, куда унесла?
Танька аж подпрыгнула. Ей ли не знать, какая ценность эти чеки! И тратить их на чужих баб? Какое свинство! Обтерла полотенцем хрустальное стекло и заботливо подставила обратно.
— Внешторговские? Что ж ты молчал? Знаешь, сколько вещей можно на них купить в «Березке»?
Мухаммед поморщился и открыл новую пачку ВТ.
— Аристократка… Не трогай пепельницу, я сам разберусь. Чеков нет. мы все их отдали раненому азербайджанцу. А окурки больше не выбрасывай, там «королевские бычки» есть. Больно накладно у цыган за трояк сигареты покупать. Иди спать, я скоро приду.
Странная у мужчин логика — отдать ценнейшие чеки за блядей и чужому парню — это нормально, а пачка сигарет за трояк — это дорого…
Танька подбоченилась и задорно сказала:
— Я не аристократка, а от пепельницы пахнет хуже, чем от сигарет. У тебя уже никотин из ушей вытекает, и дышать нечем. Особенно от твоих ВТ. не зря их прозвали «бычки тротуарные»… Пока ты тут сидишь, размышляешь, герой ты или нет. у меня молодость проходит. А ну живо в постель! Где это видано — обычно мужик бабу в постель тащит, а тут я тебя дозваться не могу! Пора уже нормальную жизнь начинать, мир на планете! Сечешь? Ми-и-и-р! Хватит про войну, ты меня уже достал, честное слово, как пытка! Ну, давай, оживай!
Танька прыгнула Мухаммеду на спину, и он чуть головой об стол не ударился.
— Ну что ты делаешь, хулиганка? — наконец рассмеялся он.
— Ааа, так все же аристократка или хулиганка? — пыталась поцеловать его Танька, обвиваясь, как змея.
«Действительно, зачем я ее мучаю… Она ждала меня столько месяцев, мужа потеряла, так преданно любит, а я терзаю сам себя и ее. Надо начинать новую жизнь, тем более что мне скоро опять уезжать».
Танька и сама чувствовала, но боялась поднимать эту тему. Все-таки Мухаммед женат и наверняка соскучился по детям. Хотя чего там скучать — растут себе и растут. Мать ими занимается, значит, дети взращиваются чужими руками. Это ж здорово! Пусть и дальше сидит себе смирненько в своем Баилове с видом на море и ждет мужа. Так ей и надо, и не жалко совсем. Ей же не было жалко Таньку, когда кромсала волосы. Пусть теперь поплачет, как Танька плакала.
Первое время ей все казалось, что Мухаммед думает о жене. Был сумрачным, неразговорчивым и сексом занимался будто по принуждению. Охал, вздыхал, уходил переживать на кухню. Да и, если честно, получалось у него не очень. Видимо, накопилась усталость плюс моральные издержки. Раньше Таня даже не знала, что понятие «помочь мужчине» может иметь отношение к эрекции. В подобной помощи он никогда не нуждался.
Ревность закралась. Может, он растратил себя на окопных шлюх, и поэтому на нее уже сил нет? Но потом заключила своим неопытным умом, что шлюхи если и были, то остались далеко, а она — рядом. Значит, надо его возвращать в стойло. Тем более что у нее есть враг посерьезней, чем шлюхи, — его законная жена.
Поэтому первые две недели с возвращения милого Танька вкалывала, как каторжная. То сверху, то снизу, то руки затекшие разминала, то онемевшую челюсть массировала, то комплиментами сыпала, то пошлости говорила.
Ну что поделаешь, если он всегда был с «тараканами» и обычный секс его не воодушевлял. Еще со школы он каждый раз придумывал какие-нибудь чудеса, удивлял неисчерпаемым разнообразием сексуальных игр.
Подсадил Таньку на это, как на иглу, и теперь она приговорена к нему навсегда.
Советы подруг на тему, как возбудить мужчину, не годились. Ушлых и опытных среди нас не было, хотя Светка вообще уже родила. Но и она не знала никаких такй>Гпремудростей реанимации полуживых органов.
И все же Светка помогла! Пусть косвенно, но именно после разговора о ее родах Танькину голову озарила идея.
Не хочет ее — не надо. Но она-то его хочет и добьется результата любым путем.
— Спи, я пойду покурю на кухню. — как обычно, грустно произнес Мухаммед и приготовился закрыть дверь в спальню.
— Нет. Не уходи. Посиди со мной. — попросила Таня и села на кровати в готовности начать мягкую атаку.
— Опять? Ничего не получится, зря мучаешься. — печально предупредил Мухаммед и чуть не заплакал.
— И не надо. Я хочу лишь, чтобы ты меня удовлетворил. Не я тебя, а ты меня.
— То, что я могу делать, тебя только возбуждает. А на большее я пока не способен, прости. Наверное, должно пройти время. Не обижайся…
— Но руки-то у тебя целы? — уверенно настаивала Таня, доставая из ящичка маникюрные ножницы.
— Да. но пальцы тебя тоже не удовлетворяют, дорогая. Я не такой тупой в сексе, чтобы не испробовать все варианты. Могу предложить тебе купить завтра на рынке огурцы или бананы. Говорят, ненадолго помогает.
