– Глупый, да разве это имеет значение? – ее голос дрогнул, она улыбнулась. – Какие же мы дураки… Столько дней в одной квартире и ничего не сказали друг другу.
А дальше случилось то, что и должно было случиться. То, что и было записано в сценарии, заранее им самим придуманном. Никакой импровизации, никакого полета фантазии, никакого творчества. Он заставил ее пересесть на пол, он умело и уверенно целовал ее – Ева, как и большинство молоденьких девушек, целовалась с закрытыми глазами, а Филипп исподтишка за нею наблюдал – и это его развлекало. Она неловко обняла его за шею, она не торопилась, а скорее всего, просто не понимала, что надо делать, – плыла себе по течению, предоставляя лидерскую роль Филиппу. И он не подкачал, он знал эту роль наизусть. Он умело справился с пуговичками на ее застиранной линялой блузке, он, не глядя, расстегнул бюстгальтер, он припал губами к ее мягкой теплой груди.
Вот ведь как странно получается, думал Филипп, Ева гораздо сексуальнее Азии. Она настоящая женщина – как говорится, все при ней. Молодая, мягкая и аппетитная, как свежая булочка. У нее тонкая талия и небольшая грудь идеальной формы – пропорциями она напоминает античную статую. Она молодая, невозможно молодая. Она неопытная, но страстная, и все же, целуя ее, он не испытывает ровным счетом ничего. Ничего!
Глава 7
Кинопроба Евы оказалась даже более удачной, чем он ожидал. На пленке она смотрелась еще более эффектно, чем на фотографии. Было в ней что-то такое, что принято называть харизмой. Она идеально подходила для фильма, который задумал Филипп, и, кажется, была согласна на все. Самой ей, кстати, собственное видеоизображение не понравилось. Как раз этим она не отличалась от большинства своих сверстниц. Мало кто из молоденьких девушек, даже признанных красавиц, может относиться к своему кинопортрету со спокойным равнодушием.
– У меня щеки толстые получились, – со вздохом заметила она, в десятый, наверное, раз отсматривая снятый материал.
Он мог бы сказать: «Какие есть», – но ему не хотелось ее обижать. И он мягко возразил:
– Ну что за глупости ты говоришь? Ты красива.
Ева просияла и потерлась щекой о его подбородок – как раздражали его эти щенячьи повадки!
– Правда? Нет, ты действительно так считаешь?
Он поцеловал ее в макушку и торжественно сказал:
– Клянусь. Честное пионерское. Я тебя убедил?
– Не знаю… У меня грудь маленькая. Никогда бы не подумала, что у меня такая маленькая грудь.
На пленке она была запечатлена обнаженной – кто бы знал, сколько нервов стоило Филиппу уговорить ее раздеться перед камерой. Ева была красива, как античная статуя, и стыдлива, как средневековая монашка. «Как я буду снимать с ней порнофильм, даже думать не хочется», – мрачно размышлял Филипп. Даже согласившись обнажиться, Ева то и дело пыталась прикрыть ладошкой грудь, или становилась боком, или принималась глупо хихикать и некрасиво краснеть.
– У тебя идеальная грудь. То, что больше, принято называть выменем. Не в моем вкусе.
Она польщенно хихикнула – все-таки она была такой инфантильной! Детский сад.
– Ладно, дорогая. Надеюсь, ты поняла, что от тебя требуется.
– Мне как-то неловко… Нет, наверное, я не смогу, – должно быть, в сотый раз повторила она.
– Сможешь. – Он решил быть с ней жестким, это казалось ему лучшей тактикой. Не девушка, а монашка! Если она так стесняется позировать в одиночестве, то что же начнется, когда он приведет ей партнера. Понимает ли она, что в порнофильме должны быть задействованы как минимум двое?
Больше всего на свете Филипп Меднов ненавидел невинность – и были у него на это веские причины. Однажды заказчик объявил ему:
– Заплачу десять штук за миниатюру о дефлорации.
Заказчик этот, к слову, был знаменитым телеведущим, видным общественным деятелем, примерным семьянином и отцом трех взрослых дочерей. Филипп ушам своим не поверил, услышав такое от того, кто каждый вечер рассказывал ему с телеэкрана о последних мировых событиях. Заказчик же, видимо, неправильно истолковал затянувшуюся паузу и, ухмыльнувшись, пояснил:
– Дефлорация – это лишение девственности.
– Я знаю, что такое дефлорация, – нервно перебил Филипп.
– Так как? Да или нет?
На мгновение Филипп замешкался, но затем, понятное дело, ответил: да. В конце концов, у него репутация профессионала экстра-класса, а такие не сдаются.
– Только чтоб без глупостей! – погрозил пальчиком телезвезда. – Никаких операций по восстановлению девственности. Учти, я прооперированную лялю живо от настоящей целочки отличу. Обманешь – тебе и десяти штук не хватит на гонорары докторам.
Филипп клятвенно заверил извращенца, что он человек серьезный и обманывать никого не собирается. Пообещал доставить кассету через десять дней, вышел на улицу и немного приуныл. Где ему взять девственницу для фильма, где? Конечно, у него был довольно большой банк порноактрис всех мастей и возрастов. Но девственниц среди них, естественно, не было. Порнобизнес – не слишком подходящее место для невинной особы.
Озираясь по сторонам, как голодный волк, выискивающий подходящую жертву, он бродил по московским улицам. Филипп Меднов искал девственницу – причем это должна была быть решительно настроенная, не лишенная романтичного духа отчаянная девица. Такую будет легко убедить попробовать свои силы в кино. Немного алкоголя – девчонка и не поймет, что с ней произошло. А если и поймет – уже поздно будет, Филипп загладит недоразумение с помощью нескольких приятно хрустящих банкнот.
В этот же день у метро он познакомился с двумя смазливыми пятнадцатилетками, явно прогуливающими школу. Девчонки стояли поодаль, курили и постреливали слишком ярко накрашенными глазками по сторонам. Он подошел, осторожно заговорил – и они с такой готовностью поддержали разговор, что Филипп почти поверил в успешный исход своей затеи.
Обе были этакими симпатичными хохотушками и эффектно смотрелись вместе – ладненькие, пожалуй, слегка полненькие, с ямочками на щеках, одна блондинка, другая – брюнетка. Представились они Каролиной и Эвелиной, чем рассмешили его до слез. Они охотно позволили ему угостить себя шоколадом и шампанским в уличном кафе. Сначала ему показалось, что они – как раз то, что надо. Обе юные, но стараются выглядеть взрослыми и искушенными – каждые пять минут синхронно щелкают дешевыми пудреницами, чтобы заштукатурить здоровый персиковый румянец на свежих полудетских мордашках. Довольный Филипп уже собрался было под каким-нибудь интеллигентным предлогом зазвать подвыпивших нимфеток к себе домой, но тут одна из них, томно улыбнувшись, сказала:
– Знаешь, мы вообще недорого берем.
– Что? – насторожился Филипп, у которого сразу опустилось сердце.
– Ну… Что же еще, если не это! – подмигнула девчонка. – А тебе уж вообще скидку сделаем. Ты классный дядька и нежадный совсем.
