– А я? Разве я произвожу на вас надежное впечатление?
Юля с сомнением посмотрела на мою руку, лежавшую на столе. Овальные ногти я накрасила кричаще-черным лаком. Да и одета в тот вечер была так, что ни у кого не повернулся бы язык назвать меня приличной домашней девушкой. Неудивительно – ведь я думала, что мы идем на вечеринку. На мне был цветастый сарафанчик из Наташкиных стратегических запасов, колготы в крупную сетку и лаковые босоножки на каблуках.
– У вас глаза добрые, – наконец интеллигентно выдала она.
Я рассмеялась – обычно, если про человека невозможно придумать хоть что-нибудь хорошее, говорят, что у него добрые глаза.
– А вы давно с Пашей… вместе? – сглотнула Юля.
– Честно говоря, это наше второе свидание.
– Да? – будто бы удивилась она. – Странно…
– Что странного?
– Да он моему Мишке о вас все уши прожужжал! – рассмеялась Юля. – Мол, Алиса такая красивая, необычная, смелая! Ой! – она зажала пухлой маленькой ладошкой рот, – наверное, не надо было говорить. Ну, ничего у меня на языке не держится.
Тут уж настала моя очередь удивляться.
– А вы уверены, что речь шла именно обо мне?
– Какие могут быть сомнения? Или думаете, что у него может быть много знакомых Алис с красными волосами?
Я покачала головой – да уж, дела. Честно говоря, даже сейчас, с высоты прожитого вместе времени, я не понимаю, чем же тогда его привлекла. Если бы его работа не была связана с модным ночным клубом, я могла бы предположить, что Пашин глаз не привык к девушкам ярким, как тропические мотыльки. Но такие девушки являлись в клуб пачками. А если еще вспомнить обстоятельства, при которых мы познакомились… Я некультурно изливала грусть-тоску сумасшедшего вечера в уличный мусорный бачок, а он подошел сзади и предложил помощь. Когда я работала в секс-шопе, читала в одном из голландских порножурналов, стоивших у нас невероятные деньги (семьсот рублей за тоненькое глянцевое издание), о сексуальном извращении, именуемом копрофилия. О болезненной страсти к… хм… человеческим фекалиям. Может быть, Паша испытывает болезненное влечение к блюющим дамам, поэтому мой образ показался ему таким привлекательным?!
– Да вы не напрягайтесь так, – улыбнулась Юля, неверно истолковав мое смущение, – пусть все идет своим чередом. Но… Если вы полюбите нашего Пашу, не пожалеете.
В этот момент в кухне появился и сам предмет ее восхищения вместе с хозяином квартиры.
– О чем вы тут болтали? – подозрительно поинтересовался он.
Ответили мы хором.
Юля находчиво улыбнулась:
– О погоде. Такое солнышко за окном, хочется на дачу, загорать!
А я расхохоталась и сказала, глядя ему в глаза:
– О тебе, Паш. Юля говорит, что я произвела на тебя неизгладимое впечатление, и пытается нас сосватать.
Остаток вечера был смазан густым соусом взаимной неловкости. Хозяева квартиры не знали, куда глаза девать. Время от времени я перехватывала укоризненный взгляд «доцента», направленный на кудлатую, красную от смущения супругу. Ох, и достанется ей вечером за длинный язык! Ну а Паша вел себя преувеличенно бодро, отважно пытался пересказывать остроты последнего Comedy Club, подливал всем домашнего крымского вина, раз в пять минут проникновенно предлагал выпить за здоровье коллекционера – в общем, по его деланой непринужденности было сразу ясно, насколько ему не по себе. Я преимущественно молчала. Закусывала брынзой вино и переводила заинтересованный взгляд с одного участника этой комедийной пантомимы на другого.
Ушли мы рано, еще не было десяти.
В лифте Паша сразу начал извиняться и оправдываться, но я его остановила:
– Не надо. Что плохого, если я тебе нравлюсь? Все равно я бы поняла, рано или поздно.
– Все дело в Юльке, – смущенно улыбнулся он, – ей тридцать два, а в душе – девочка совсем. Все мечтает меня женить. Прости, если тебе было неловко.
– По-моему, неловко как раз было всем остальным, кроме меня, – рассмеялась я.
Настроение мое было приподнятым. Паша по-прежнему не казался мне хоть сколько-нибудь привлекательным, но тем вечером в его образе появилась новая завораживающая черта. В меня так давно не влюблялись мужчины. Нет, чепуха. На самом деле, в меня никогда не влюблялись мужчины. Кого-то я привлекала как сексуальный объект, кому-то импонировало мое легкое отношение к жизни, чей-то интерес был наполовину дружеским… А вот так – чтобы краснеть от невинной шутки друзей, стесняться прямого взгляда в глаза… Никогда.
Даже Георгий (fucking Георгий, ну почему его образ всплывает в моем сознании в самые интересные моменты, грозящие обернуться сексуальным приключением?!) относился ко мне со снисходительным интересом, как биолог к невиданному зверьку. Я его забавляла, веселила, иногда умиляла, но он меня не любил.
Интересно, как это – быть с влюбленным мужчиной? Принимать поцелуи от влюбленного мужчины? А прикосновения влюбленного мужчины? Отличаются ли они от обычных торопливых проявлений страсти?
Но в тот вечер мне было не суждено найти ответы на эти вопросы. Все повторилось: Павел проводил меня до подъезда, чмокнул в щеку, пожелал спокойной ночи и оперативно удалился, оставив меня в полном недоумении.
Поднявшись в квартиру, я позвонила Наташке.
– Слушай, у тебя так когда-нибудь было? – я кропотливо пересказала ей ситуацию.
Наташка смеялась долго.
– Мне такие образцы целомудрия не попадались, – отсмеявшись вволю, ответила она, – Алиска, где ты его нашла? Он такой старомодный. Это так мило! Неужели москвич? Тут больше таких нет? Я бы тоже не отказалась…
– Могу уступить по сдельной цене.
– Что, совсем не цепляет?
– Не то чтобы совсем, но… Есть любопытство, нет огня.
– Любопытство – двигатель эротического прогресса, – выдала она мудрость собственного сочинения. – Советую не разбрасываться.
– Что еще может посоветовать такая, как ты? – ухмыльнулась я.
– Попрошу без оскорбительных намеков, между прочим, у меня новый роман, и на этот раз все серьезно.
– Да ну?
– Вот тебе и ну. Его зовут Мафусаил, представляешь? То ли араб, то ли еврей. Но жутко сексуальный.
– Где ты его нашла? Позавчера, когда мы созванивались, у тебя вроде был какой-то Костик, – с трудом припомнила я.
– Костик в прошлом, – вздохнула Наташка, – он скучный, и у него воняет из кроссовок. Мафусаил совсем другой. Я познакомилась с ним сегодня утром, Carrera y Carrera на Тверской.
– Отличное место для знакомства, – одобрила я. – Надеюсь, он не бабе там что-то покупал?
– Какая разница, – отмахнулась Наташка, – если и бабе, то теперь она в прошлом. Теперь у него есть я. И он подарил мне запонки.
