Анил молчала, ожидая, что Сарат прибавит что-нибудь или закроет тему. Но он не проронил ни слова.
— Где ваша жена? — спросила наконец она.
— Я потерял ее два года назад, она… Она покончила жизнь самоубийством.
— Боже мой!.. Простите, Сарат. Мне так…
Его лицо приняло отсутствующее выражение.
— За два месяца до того, как это случилось, она от меня ушла.
Простите, что я спросила. Я вечно пристаю с вопросами, я слишком любопытна. От меня с ума можно сойти.
Потом в фургоне, чтобы нарушить тягостную тишину:
— Вы знали моего отца? Сколько вам лет?
— Сорок девять, — ответил Сарат. — Мне тридцать три. Вы были с ним знакомы?
— Я слышал о нем. Он был значительно старше.
— Я часто слышала, что моего отца любили женщины.
— Я тоже об этом слышал. Про обаятельных людей нередко так говорят.
— Наверное, это правда. Жаль, я была слишком маленькой… и не успела ничему от него научиться. Ужасно жаль.
— Я знал одного монаха, — сказал Сарат. — Он и его брат были лучшими учителями в моей жизни, потому что они учили меня, когда я уже был взрослым. Взрослым тоже нужны родители. Когда он приехал в Коломбо, мы встречались с ним один-два раза в год, но он каким — то образом помог мне стать проще, понять себя лучше. Нарада любил посмеяться. Он смеялся над нашими фобиями. Был аскетом. Приехав в город, он останавливался в маленькой комнатушке при храме. Я приходил к нему пить кофе, он сидел на кровати, а я садился на единственный стул, который он приносил из коридора. Мы говорили об археологии. Он написал несколько брошюр на сингальском, а его брат Палипана был крупным специалистом в этой области, хотя, похоже, между ними не было никакой зависти. Нарада и Палипана. Два блестящих брата. Оба были моими учителями.
Большую часть времени Нарада жил неподалеку от Хамбантоты. Мы с женой его навещали. Идешь по раскаленным дюнам и приходишь в коммуну для молодых безработных, которую он основал у океана.
Нас всех потрясло его убийство. Его застрелили в его комнате, во сне. У меня умирали ровесники, но больше всего я скучаю по этому старику. Наверное, я надеялся, что он научит меня стариться. Так или иначе, раз в год, в годовщину его смерти, мы с женой готовили его любимые блюда и отправлялись на юг, в деревушку, где он жил. В этот день мы бывали особенно близки. И это делало его бессмертным — вернее сказать, пребывающим с нами, — мы чувствовали, что он здесь, в коммуне, со своими воспитанниками, любившими маллунг и десерты со сгущенкой, к которым он был неравнодушен.
— Мои родители погибли в автокатастрофе после моего отъезда из Шри-Ланки. Мне так и не удалось увидеться с ними еще раз.
— Я знаю. Я слышал, ваш отец был хорошим врачом.
— Я тоже собиралась стать врачом, но занялась судебной медициной. Мне кажется, тогда я не хотела походить на отца. А после смерти родителей не захотела сюда возвращаться.
Она спала, когда он тронул ее за руку:
— Я видел реку внизу. Поплаваем?
— Здесь?
— Прямо под холмом.
— Конечно. С удовольствием. Да.
Они вытащили из сумок полотенца и стали осторожно спускаться вниз.
— Я давно не купалась в реке.
— Будет холодно. Мы в горах, семьсот метров над уровнем моря.
Он шел впереди, бодрее, чем она ожидала. Что ж, он археолог, подумала она. Подойдя к реке, он исчез за камнем, чтобы переодеться. «Я только разденусь! — крикнула она, чтобы убедиться, что он не вернется. — И останусь в белье». Анил подумала, что на этом лесистом склоне совсем темно, но вскоре увидела, что дальше по течению есть пруд, залитый солнечным светом.
Когда она приблизилась к воде, Сарат уже плыл, глядя вверх на деревья. Сделав два шага вперед по острым камням, она нырнула, шлепнувшись животом о воду.
— А еще спортсменка, — протяжно произнес он.
Ощущение свежести на коже оставалось до самого конца пути — на предплечье крохотные пупырышки, волоски на руках встали дыбом. Они поднялись вверх по склону, туда, где было жарко и светло, и она, встав у машины, высушила волосы, тихонько встряхивая их руками. Она завернула мокрое белье в полотенце и, пока они ехали по горам, была только в платье, надетом на голое тело.
— На этой высоте может разболеться голова, — сказал Сарат. — В Бандаравеле есть одна хорошая гостиница, но мы остановимся в гостинице попроще, согласны? Тогда мы сможем оставить наше снаряжение и находки при себе…
— Кто убил того монаха, о котором вы мне рассказали?
— …к тому же нам лучше быть поближе к месту раскопок… — продолжал Сарат, как будто не слыша ее.
Говорили, что убийцу Нарады подговорил его же ученик, что это было не политическое убийство, как многие сначала подумали. В те дни нельзя было понять, кто кого убил.
— Но теперь-то вы знаете?
— Теперь кровь на всех нас.
Они осмотрели все комнаты с хозяином маленькой гостиницы, и Сарат выбрал три.
В третьей комнате много плесени. Но мы вынесем оттуда кровать и сегодня же вечером покрасим стены. Там будет наш офис и лаборатория. Согласны?
Она кивнула, и он, повернувшись к хозяину, стал давать ему указания.
В 1911 году в районе Бандаравелы были найдены доисторические останки, и вскоре началось исследование сотен больших и малых пещер. Там были обнаружены фрагменты зубов и черепных костей, таких же древних, как повсюду в Индии.
Здесь, в охраняемом государством археологическом заповеднике, рядом с одной из пещер, вновь были обнаружены скелеты.
Первые несколько дней Сарат и Анил регистрировали и собирали в раскопе пресноводных и древесных брюхоногих, фрагменты костей птиц и млекопитающих, даже рыбьи кости, относящиеся к различным геологическим эпохам. Казалось, этот регион существовал всегда. Они нашли обуглившийся эпикарпий плода дикого хлебного дерева, которое растет здесь и сейчас, двадцать тысяч лет спустя.
Нашли три почти сохранных скелета. Но несколько дней спустя, копая в дальнем конце пещеры, Анил нашла четвертый, кости которого еще скрепляли высохшие, частично обгоревшие связки. Нечто не имеющее отношения к истории.
— Послушайте, — сказала Анил, глядя на скелет (они с Саратом находились в гостинице), — в извлеченных из земли костях можно обнаружить следы химических элементов — ртути, свинца, мышьяка и даже золота, — первоначально не входивших в их состав, но проникших туда из почвы, с которой те соприкасались. Микроэлементы также могут переходить из костей в почву. Они постоянно проникают в кости и выходят из них, независимо от того, лежит тело в гробу или нет. Так вот, в этом скелете повсюду присутствуют следы свинца, но в образцах почвы из пещеры, где мы его нашли, свинца нет. Понимаете? Должно быть, сначала труп похоронили в другом месте. Кто-то принял все меры предосторожности, чтобы его не обнаружили. Это не обычное убийство или захоронение. Сначала труп закопали, а потом перевезли на место древнего захоронения.
