В тот период Женя был строен и хорош, насколько позволяли пластическая хирургия и персональный массажист. Жена Эля жила с ним, она сама владела несколькими магазинами и утонченной красотой. Жены Вика и Тамара жили вдвоем, отдельно от Жени, свеженькие, юные и веселые. Иногда Женя не появлялся у них неделями, дела не пускали, но жены блюли себя, в чем им немало помогали шофер и горничная, нанятые Женей. Он не оформлял отношений официально, потому что чувствовал недостаток любви, привычный с детства. Покорные и неревнивые жены, дружившие меж собой, всего лишь исполняли его желания, но не рождали в душе того трепета, как при открытии прикупа в преферансе. Они не любили мужа, как положено, со всей искренностью, что вызывало досаду, но отнюдь не боль.
Отец умер, мать замкнулась в своем вдовстве, тоска ее выражалась в бесконечных поездках из одного края земли прямо в противоположный. По сыну не скучала, звонила редко и формально, без тяги личного общения, тоже не любила сына, одним словом.
Сотрудники не любили Женю по определению, друзей у него не было, а партнеры по картам, бизнесу или бане любили именно что баню и карты, заботясь о бизнесе. Что прислуга не любила – само собой, не успело вырасти поколение прислуги, любящей хозяина.
Никем не любимый, Женя все шире разворачивался, все богател, и никогда бессонными ночами червячок сомнения не грыз его, вопрошая: "Как же ты живешь-то, дружок, вот такой?" – потому что бессонные ночи Женя проводил не один и с полным удовольствием.
На один из праздников, может, на воскресенье, Женя с партнерами заказали сауну и девочек, как положено. Народ отдыхал, отмокая в бассейне, Жене отчего-то сделалось скучно, наверное, закуска подкачала. Он лег на широкий диван в комнате за бассейном, разглядывал пальмы и фикусы в стилизованных кадках, слушал музычку и таскал из ведерка кубики льда, забавляясь тем, как они тают на распаренном теле, легонько обжигая кожу. Вошла девушка, хотя он не звал, присела рядом на корточки. Полненькая, с длинными льняными волосами, тонкими запястьями, такие Жене нравились, но сейчас ему было лень.
– Иди к гостям, – распорядился, но девушка не двинулась, сидела и смотрела прозрачными, словно водой налитыми глазами. – Чего тебе? – немного удивился Женя.
– Бедненький, ты совсем один здесь, – девушка говорила нараспев и казалась трезвой.
– Это я – бедненький? – Женя засмеялся. – Тебя как зовут, жалельщица?
– Вера.
– Давай, Вера, двигай и оставь дядю в покое.
– У тебя неприятности? – Вера и не собиралась уходить, Женя подумал рассердиться, но тоже лень.
– У меня неприятностей не бывает, детка. Ты что, недавно в этом бизнесе, что такие дурацкие вопросы задаешь? Хотя вас послушаешь – все вы недавно. Ладно, сделай-ка мне массаж, умеешь?
Вера протянула руки:
– Бедненький мой!
– Что у тебя за присказка? – Женя наконец рассердился. – Других слов не знаешь?
– Но я же искренне тебя пожалела, – девушка вроде бы напугалась, прозрачная капля, не помещаясь в глазах, сорвалась, упала сердитому клиенту на грудь, ожгла, как кусочек льда. Женя оттолкнул девушку, строго приказал выйти, но на диване уже не лежалось. Вернулся в бассейн, увидел, что Вера занята с его экономистом, но не стал вмешиваться, в бане все равны, пусть. Кожа на груди горела – от растаявшего льда, не то от капнувшей слезы. Да полно, слеза ли была, просто пот или вода. А если и слеза – так от страха, наверняка девчонка знала, что он здесь главный, испугалась, что нажалуется кому следует.
С этого дня жизнь изменилась. Но события разворачивались плавно, и Женя не спохватился. Началось с матери: ни с того ни с сего позвонила, просто так, без дела. Сама смутилась своим звонком. И начала звонить регулярно. Поначалу Женя решил, что у матери проблемы, но нет, денег ей хватало, здоровья тоже, тьфу-тьфу, а к путешествиям враз охладела. Ладно, пусть звонит.
Жены подхватили эстафету. Добро бы ограничились внеплановыми звонками, нет, пустились накладывать лапки со свежим маникюром на свободное время. Эля ударилась в кулинарию, пекла пироги, варила изысканные супы и требовала, чтобы муж приезжал обедать. Вечерами отказывалась от ресторана, норовила удержать его дома любой ценой, напрашивалась на деловые встречи, что создавало массу неудобств. Вика и Тамара усилили эротический арсенал, готовили не так изысканно, как Эля, зато обильно, возревновали к первой жене и даже друг к другу. О дружбе между женами речь больше не шла, они ссорились, интриговали, чуть не дрались. Евгению пришлось снять для Тамары отдельную квартиру, с Викой она не уживалась. Пару раз жены столкнулись все вместе, встречая Женю из поездок, следовали безобразные сцены. Любовь жен на практике оказалась весьма обременительна.
Сотрудники решили не отставать в изъявлении чувств и преподнесли Жене шикарный подарок на незначительный праздник, дисциплина на работе пошатнулась, каждый норовил завести с начальником особые отношения. Партнеры тоже, как с цепи сорвавшись, звали его наперебой в гости, предлагая дружить домами, выкладывали секреты, без которых Женя вполне бы обошелся, назойливо уговаривали принять помощь или поделиться переживаниями. Прислуга кинулась служить не за страх, а за совесть, что вело к неизменным конфликтам с женами, те отныне считали заботу о муже своей привилегией, даже шоферу не хватало работы. В бизнесе начались перебои, мелкие, но постоянные, срывались надежные договора́, не выполнялись поставки, девушки-менеджеры рыдали с досады, засиживались на службе допоздна, но дела шли хуже и хуже. В общем, окружающие единодушно принялись любить Женю, отчего качество жизни заметно пострадало. А началось-то все с Вериной жалости и слезы, и Женя решил разобраться.
Раньше, расширяя бизнес, Женя без труда мог выкроить время для отдыха, теперь времени не хватало ни на что, а бизнес понемногу сворачивался. Однако урвал часок-другой для встречи с Верой, разыскав ее через знакомое агентство. И увяз. На почве Веры жены заново сошлись, но прежняя душевная близость не вернулась: каждая тянула одеяло супружеского ложа на себя. Ко всему прочему, несмотря на мастерство, Женя стал проигрывать в карты, пошла непруха.
Встречи с Верой приносили болезненную радость, Женя не хотел вешать себе на шею еще одну женщину, но привязанность возникла быстро и окрепла. На третий или четвертый визит Женя предложил снять квартиру – и чтобы никакого порочного бизнеса. Вера заплакала – Женя предусмотрительно отодвинулся, – отказалась и заявила, что больше не возьмет с него ни копейки, сама хорошо зарабатывает.
– Ты что, не поняла, я не хочу, чтобы ты работала, да еще шлюхой. Будешь приличной дамой, будешь моей женой.
Тут уж Вера зарыдала взахлеб и сказала, что никогда такого не будет.
– Почему? – недоумевал и злился Женя.
– Потому что я люблю тебя, – выдавила из себя Вера парадоксальный аргумент, и это был полный конец.
Теперь уже мама не звонила, а приезжала, чтобы поглядеть на сына лично, жены умоляли о ребенке, обещая не требовать алименты, детей они хотели для себя, детей от любимого человека. Сотрудники сбивались с ног, бухгалтер даже сел в тюрьму, но бизнес спасти не удавалось. Партнеры навязывали беспроцентные ссуды, а прислуга работала задаром. Женя проигрывал все большие суммы и в итоге расстался с большим бизнесом. Ни жен, ни маму он не мог видеть, они остались на периферии его жизни, в переписанных на них квартирах; первое время они рвались воссоединиться с ним, но забота о детях, а в мамином случае о трех внуках, все мальчики, взяла свое: женщины оставили Женю в покое. Партнеры держались дольше, но, скрываясь не столько от кредиторов, сколько от прежнего образа жизни, Женя переехал в маленький городок, избавившись заодно и от партнеров. Прислуга рассосалась сама.
