– Боже правый, что…
– Не знаю, – поспешно ответил Мур и крепко взял ее за руку. – Пошли отсюда. – Он отступил от окна.
И в этот миг на них упала тень, резко пахнуло гнилью и кровью: из дверей к Муру, целя ему в горло, тянула скрюченные руки какая-то тварь.
Мур толкнул Яну назад, за себя; девушка в ужасе закричала. Тварь схватила его за шею, впилась ногтями, навалилась всем телом. Она зашипела и, морща истлевшие губы, оскалила желтые клыки. Мур в бешенстве ударил, стараясь отбросить тварь назад, но та уже вцепилась в него, и в глубине кошмарных глазниц он различил красное вулканическое пламя ненависти.
Его повалили на пол. Он задохнулся от удара; зомби – на его когда– то человеческом, а теперь жутком истлевшем лице натеками проросла плесень – стукнул его головой о пол, оседлал и разинул пасть, чтобы вгрызться в горло. Мур толкнул его в провалившуюся грудь, чувствуя под руками кости и закаменевшие легкие, но он ослаб от удара по голове, и перед глазами закружилась черная мгла. Он увидел, как пасть раскрывается – шире, шире – и острые зубы приближаются к яремной вене.
И тотчас Яна на четвереньках поползла вперед, лихорадочно перебирая и отбрасывая кухонную утварь в поисках того, что непременно должно было быть здесь, и наконец схватила искомый предмет – большой, острый разделочный нож. Она увидела, что зомби вот-вот вцепится Муру в горло, и думать не осталось времени. Яна вся подобралась, подскочила к страшной твари и, одной рукой вцепившись ей в лицо, другой что было сил воткнула нож в спину.
Зомби сотрясла дрожь. В руке у Яны остались клочья истлевшей плоти, в нос ударил удушливый запах тухлятины. Она вскрикнула от страха и злости, выдернула нож и вонзила его обратно, выдернула, вонзила, выдернула, вонзила, чувствуя, как напрягается тело. Она знала, у этого ходячего трупа должно быть больное местечко, и била ножом с такой силой и яростью, что у нее заныла рука, а когда еще раз вцепилась зомби в лицо, почувствовала, как что-то оторвалось – остатки носа, щеки или губы.
Следующий мощный удар ножом вырвал у твари пронзительный крик – тонкий, сиплый звук, исторгнутый прогнившим горлом, – и зомби вскочил, отшвырнув от себя Яну. Нож выскользнул из ее пальцев и остался торчать в спине живого мертвеца, чуть ниже левой лопатки. Мур обалдело потряс головой, отполз в сторону и увидел, как кошмарная тварь рухнула на колени, тщетно пытаясь дотянуться до ножа; мотая головой, как раненый зверь, она разевала рот, но оттуда не выходило ни звука. Потом плюхнулась на живот и, часто дыша, корчась и содрогаясь, поползла к дверям. Комнату наполнило зловоние. Зомби, во весь рост вытянувшись на полу, одной рукой очень медленно тянулся к дверному косяку, чтобы выбраться в коридор. Послышалось страшное протяжное шипение, и тварь замерла, изогнувшись ломаным S, с простертой к двери рукой, царапая ногтями косяк.
Яна услышала собственный крик; она кричала и не могла остановиться, хотя эти звуки пугали ее, как будто кричала не она, а кто– то другой, далеко, все громче, громче, громче, истошнее, истеричнее. «Неужели это я? – услышала она свой голос. – Неужели это я я я кричуууууууууу…»
– ЯНА! – Мур встряхнул ее. – ЯНА! – Он резко развернул ее к себе, и она вдруг умолкла и посмотрела на Мура так, словно не знала ни кто он, ни где они, ни что произошло. Мур поднес руку к горлу, почувствовал, что там вспухают следы ногтей, и снова посмотрел на труп. Он поднялся, подошел к нему, держась за стену, и вытащил нож из мертвых пальцев. Крови на лезвии не было, не было ее и на полу возле твари. В ней, высохшей как осенний лист, не осталось ни капли жизненных соков. Он поддел ее носком ботинка, взялся за лохмотья рубашки и перевернул навзничь. Алый огонь, горевший в глазницах, погас, осталась лишь тьма и пустота. Череп скалился ему в лицо – карикатура сразу и на жизнь и на смерть.
Глядя в эти пустые глазницы, Мур понял, что за наследство принесла им подводная лодка: мучения душ, заключенных в разлагающуюся плоть, обреченных на жизнь в смерти. Какая-то нечестивая сила не давала им отойти в мир иной, схоронила живыми трупами в железном гробу… а он помог им выбраться из склепа.
Яна с трудом отыскала голос.
– Что… это?.. – прошептала она, не в силах унять дрожь. – Боже мой… Боже мой…
Мур повернулся к девушке, поднял ее с пола и повел к выходу, крепко сжимая в руке мясницкий нож, потому что знал – поблизости могут таиться другие. Они быстрым шагом пересекли крыльцо и спустились к пикапу. Мур велел Яне сесть в машину и запереть дверцу.
Садясь за руль, Мур услышал ярдах в двадцати позади треск и шум листвы; Яна вскрикнула, он обернулся и увидел, что из чащи, напролом сквозь заросли кустарника и лиан, на них надвигаются темные мрачные тени. Мур повернул ключ в зажигании, мотор заурчал, и он до отказа вдавил акселератор. В ответ грузовичок взревел, из-под колес полетели комья сырой земли, и машина помчалась по дороге. В боковое зеркало Мур увидел, как они возвращаются с опушки в джунгли, сжал руль так, что побелели костяшки пальцев, и тут пикап проскочил взлетную полосу и понесся в сторону деревни.
– Кто это был? – Яна в смятении вцепилась ему в рукав. Страх наконец настиг ее, и она утратила способность думать и рассуждать.
– Они живые, – ответил Мур, зорко поглядывая по сторонам – не притаилось ли что в зеленом полумраке по сторонам извилистой дороги; истинность собственного высказывания лишила его дара речи, а на висках выступил холодный пот. – Я видел их на лодке… и Кип видел. – Он коснулся красных отметин у себя на горле. – Не знаю, как это получается или почему, но знаю, что они живые…
Показалась деревня. Мур промчался по пустынным улицам; он заметил, что джип исчез со своей обычной стоянки перед конторой Кипа, но долго колотил в дверь в тщетной надежде, что Кип может оказаться на месте. Повернув от двери, он поднял голову и увидел клубящиеся в небе густые облака, тускло-серые, ослепительно-белые, далекие с черной каймой. Он пересек Площадь и обнаружил, что бакалея заперта, а витрины закрыты щитами; он постучался в хозяйственный магазин, но никто не ответил. Он оглядел Хай-стрит, магазин за магазином – везде замки на дверях, тишь, безлюдье: город-призрак. Ветер доносил от Кисс-Боттома крики чаек, птицы кружили над рифом, проносились над самой водой и вновь взмывали в небо. Мур смотрел, как они стаями летят в открытое море, словно решив навсегда покинуть Кокину.
Он вернулся к грузовичку. Не глядя Яне в глаза (из-за того, что непременно увидел бы там, а еще из страха перед тем, что она могла прочесть в его глазах), он завел мотор, включил передачу и поехал через площадь в гору по Хай-стрит.
И увидел, что двери гостиницы распахнуты.
Мур непроизвольно напрягся. Он помнил, что утром закрыл дверь, хоть и не запер ее. Взвинченный до предела, он сунул разделочный нож за ремень.
– Ждите здесь, – велел он Яне. – Первым пойду я. – Он оставил ее в грузовичке и крадучись поднялся на крыльцо; вытаскивая одной рукой нож, другой потянул на себя дверь-ширму и переступил порог, прислушиваясь и принюхиваясь чутко, как зверь. Вдруг Мур застыл на месте, всматриваясь в полумрак комнаты.
