Билли сел на стул, стоявший перед столом. Доктор Хиллберн повернула свой стул так, чтобы посмотреть из окна в парк, и ее лицо осветилось бледно-серым светом. Она сняла очки и убрала их в карман жакета.
– Юноша, – спросила она. – Как вам нравится наш город?
– Ну, очень шумный, – ответил Билли. – И все куда-то бегут. Он не сказал ей, что дважды видел черную ауру – один раз она окружала старого негра в автобусе, а второй – молодую девушку неподалеку от автобусной станции.
– Вы когда-нибудь еще бывали так далеко от дома?
– Нет, мэм.
– Тогда вы должны чувствовать, что способность, которой вы обладаете – неважно, в чем она заключается, – нечто особенное. Настолько особенное, что вы покидаете Алабаму и проделываете весь ваш путь? Почему вы приехали сюда, мистер Крикмор? Я не говорю о письме. Почему?
Она повернулась к Билли и взглянула на него острым, внимательным взглядом.
– Потому что…
Мой друг, Доктор Чудо, сказал, чтобы я поехал. И потому что так хотела моя мать. И…
Может быть, потому что я не знаю, куда мне еще ехать. Я хочу узнать больше о том, почему я такой, как есть. Я хочу узнать, почему я вижу то, что другие не видят. Например, черную ауру, или сущности, имеющие вид голубого тумана и несущие в себе столько боли, или Меняющего Облик. Моя мама может видеть то же самое, и ее мама в свое время…
И похоже, что мой сын или дочь будут способны делать то же самое. Я хочу узнать о себе как можно больше. Если я ошибся адресом, скажите мне, и я сейчас же уйду.
Доктор Хиллберн внимательно слушала и наблюдала за ним. Она была опытным психиатром, а также парапсихологом с двумя изданными книгами о жизни после смерти, и искала знаки эмоциональной нестабильности: жесты и улыбки не к месту, нервные тики, общую нервозность или меланхолию. Она уловила в Билли Крикморе только огромную тягу к самопознанию.
– Вы думаете, юноша, что стоит вам появиться, как мы тут же дадим вам ответы на все ваши вопросы? Нет. Я боюсь, что это не тот случай. Как я уже говорила, это работа; чертовски трудная работа, надо сказать. Если надо будет чему-то научиться, мы научимся этому вместе. Но в основном все исследуется посредством экстенсивных проверок и исследований. Мы не имеем дела с шарлатанами, а я их на своем веку повидала великое множество. Некоторые из них сидели там, где сейчас сидите вы. Но рано или поздно их обман раскрывался.
Я не знаю о вас ничего, кроме того, что написано в письмах. Насколько я знаю, вы не имеете ни малейшего понятия о исследованиях жизни после смерти. Вы, можете быть, имеете пси-способности – я ни в коем случае не убеждена, что это так, – но это с такой же вероятностью может быть и плодом вашего воображения. Вас могут публично преследовать. Вы можете даже попытаться уничтожить ту работу, которую мы проводим, хотя у нас и без того хватает взрывов. Юноша, вы сами верите, что вы можете общаться с мертвыми?
– Да.
– Остается это доказать. Я родилась скептиком, мистер Крикмор. Если вы говорите, что огонь светофора красный, я скажу, что он пурпурный просто ради интересного спора. – Ее глаза заблестели. – Если я решу, что вы нам подходите, вы, может быть, проклянете тот день, когда ступили за порог этого дома. Я применю к вам любой тест, который только смогу придумать. Я разберу ваш мозг на части, а затем соберу его снова, чтобы получилось более-менее похоже. В течение двух или трех дней вы возненавидите меня, но я привыкла к этому. Ваша спальня будет размером с клозет, и вы должны будете делать по дому то же, что и остальные. Бездельников у нас нет. Ну что, похоже на развлечение?
– Нет.
– Тогда так! – Она осторожно улыбнулась. – Завтра утром, в восемь часов, вы должны сидеть здесь, рассказывая мне о своей жизни. Я хочу услышать о вашей матери, о черных аурах, о сущностях, о…
Как там его? Меняющий Облик? Ну да. Обед через пятнадцать минут, и я надеюсь, что вам понравятся польские колбаски. Почему бы вам не сходить за вашим чемоданом?
Билли поднялся со стула, смущенный происшедшим. В глубине души он все еще хотел уехать отсюда. Денег на обратный билет у него хватало. Но он проделал такой огромный путь, что теперь ему стоило потратить хотя бы три дня, чтобы выяснить, что здесь для него припасено. Он не знал, благодарить ли ему женщину или ругать ее. Поэтому он встал и молча вышел.
Доктор Хиллберн взглянула на часы. Она уже опаздывала домой, муж, должно быть, ее заждался. Однако она решила пожертвовать еще несколькими минутами, чтобы перечитать письма Меркля. Внутри нее нарастало возбуждение. Неужели этот мальчик из Алабамы тот, кто нам нужен? – задавала она себе тот самый вопрос, который вставал перед ней при появлении каждого нового испытуемого.
Является ли Билли Крикмор тем самым, кто даст нам доказательства жизни после смерти? Она не могла этого знать, но она надеялась. После секундного размышления она встала и сняла с вешалки плащ.
48
Крик Уэйна Фальконера расколол тишину, окутывавшую владения Крипсина.
Было два часа ночи. Когда Джордж Ходжес подошел к комнате Уэйна – одной из немногих в этом доме, имевшей окна, – он обнаружил, что Найлз уже там. Он прикладывал ко лбу Уэйна холодное полотенце. Уэйн свернулся на постели с полными ужаса глазами. Найлз был одет так, будто только вернулся с деловой встречи.
– Кошмар, – объяснил Найлз. – Я шел по коридору, когда услышал его. Он собирался рассказать мне, что это было, да, Уэйн? Протирая глаза, вошел Генри Брэгг.
– Кто кричал? Какого черта…
– С Уэйном все в порядке, – сказал Найлз. – Расскажи мне твой сон, а потом я принесу что-нибудь от головной боли.
Ходжесу не понравилось это заявление. Неужели Уэйн снова сядет на свой «Перкодан» и кодеиновые капсулы?
Прерывающимся голосом Уэйн рассказал о том, что ему приснилось. Это был ужасный призрак Джимми Джеда, скелета в желтом костюме, позеленевшем и измазанным могильной землей, кричавший о том, что ведьма из Готорна послала его в Ад, где ему предстоит вечно гореть, если Уэйн не спасет его. Когда Уэйн закончил, из его горла раздался ужасный стон, а в глазах показались слезы.
– Она знает, где я! – прошептал он. – По ночам она бродит снаружи и не дает моему папе прийти ко мне!
Брэгг посерел. Ходжес понял, что навязчивая идея о мертвом отце завладела Уэйном еще сильнее. Последние четыре ночи Уэйн просыпался из-за кошмаров о Джимми Джеде и Крикморах. Прошлой ночью он даже клялся, что видел за окном смеющееся над ним бледное лицо сына Крикмора. Уэйн рассыпается на куски, думал Ходжес, прямо здесь, на солнечном побережье.
– Я не могу спать, – Уэйн схватил гладкую белую руку Найлза. – Пожалуйста…
Мой папа сгнил, и я…
Не могу теперь восстановить его…
– Все будет хорошо, – мягко успокоил его Найлз. – Нет нужды бояться, пока ты находишься в доме мистера Крипсина. Это самое безопасное место на земле. Одень халат и тапочки. Я отведу тебя к мистеру Крипсину. Он даст тебе что-нибудь успокоительное…
