Я со вздохом согласился:
— Ни в чем.
А что еще оставалось делать?
— То-то же, — удовлетворенно ответил Заславский и
призадумался.
Я молчал и ждал когда он удалится. Ждал, нервно поглядывая в
зеркало и контролируя двери столовой, кухни и спальни. За Кристину я не
волновался: она послушная девочка. Чего нельзя сказать про Варвару.
— Но когда ты успел так увязнуть? — в конце концов
воскликнул Заславский, поражаясь безмерно. — Теперь понятно почему ты потерпел
крах в Париже. Действительно, когда тебе было готовиться к конференции? Но я-то
какого свалял дурака! — он схватился за голову.
У меня похолодело внутри:
— Что ты сделал?
Заславский приобрел виноватый вид и начал много и путано
говорить:
— Роб, ты только не обижайся, и не пугайся, так вышло, я,
вижу, погорячился, но ты сам виноват, ты сказал, что всю жизнь ее любишь, вот я
и подумал, что надо тебя спасать…
Он бормотал скороговоркой; я ничего не понимал, но почему-то
с каждой секундой чувствовал себя все хуже и хуже. Наконец я не выдержал и
закричал:
— Да в чем, черт возьми, дело? Скажешь ты мне наконец?
— Скажу, — ответил Заславский и открыл рот…
И снова раздался звонок в дверь. Я вскочил, как ошпаренный,
и закричал:
— Если это вернулась мать…
— Это она! Она! — испугался Заславский.
Не допытываясь о ком идет речь, я отправился в прихожую.
Когда, негодуя, глянул в глазок, едва удержался на ногах: на пороге стояла… моя
жена! Моя бывшая!!!
— Это уже слишком! — взревел я и вернулся в гостиную.
Заславский осторожно поинтересовался:
— Это она?
— Кто — она? Это Деля. Деля!
И тут до меня дошло. Я с кулаками набросился на него,
приговаривая:
— Так это твоя работа? Твоя работа?
— Ты же сам мне сказал, — отбивался Заславский. — Сам
жаловался, вот я ее и разыскал. Кстати, это было совсем нетрудно.
— Еще бы! С твоими способностями… Что ты ей наболтал?
— Ничего особенного, только правду…
— Правду?!!!
— Да, что ты любишь ее, что одинок…
Я взвыл.
— И сам жалею уже, — с мукой на лице признался Заславский.
— Вот иди теперь и с ней разговаривай, — приказал я.
Он взмолился:
— Роб, пойдем вместе.
Глава 10
— Деля…
Аделина почти не изменилась. Впрочем, нет, изменилась и
сильно. Она похудела, от чего глаза ее стали еще больше и пронзительней. С
возрастом у нее появился стиль, шарм и черт знает, что еще появилось. В свои
сорок лет Аделина была неотразима. У меня захватило дух.
— Мальчики, — с укором глядя то на Заславского, то на меня,
сказала она вместо приветствия, — что здесь происходит? Я устала ждать. Можно
пройти?
И я и Заславский закричали хором:
— Нет!
Она удивилась:
— Нет? Почему?
Заславский (идиот!) оторопело уставился на меня, будто я
заварил эту кашу. Он, видите ли, растерялся. Завел в дебри и бросил друга. Иван
Сусанин!
Пришлось выкручиваться самому.
— Деля, — придумывая на ходу, начал я навинчивать не хуже
политиков, — видишь ли, тут такое дело, э-ээ, обычные вещи, э-ээ, сейчас
поймешь, как бы это тебе сказать, все так сразу, нет, это чудесно, но так
странно, так неожиданно…
— Неужели Виктор до сих пор тебе не сказал? — растерялась
Аделина.
И в этот момент (какое счастье!) озарился смекалкой Заславский.
— Делечка, — радостно воскликнул он, — по моей вине
произошла накладка. Роб уже в курсе, он тебя ждал, но в связи с его триумфом в
Париже…
Впервые в жизни я узнал каково быть парализованным: мыслей
тьма, желаний куча и полная потеря контроля над телом. Даже слова протеста
выдавить из себя не смог. Пользуясь моей беспомощностью, Заславский врал
безбожно:
— Да-аа, Делечка, да! Роб на конференции всех потряс, наш
гений!
Впрочем, здесь он не врал, так и было: гений не гений, но
потряс я всех. Увы, своей бездарностью.
— Да-аа, Делечка! Роб был на высоте! Научный мир
содрогнулся!
“Снова в точку попал, подлец, — столбенея, подумал я. —
Научный мир действительно содрогнулся. От моей тупости”.
— А теперь в связи со своим успехом Роб вынужден принимать у
себя делегацию из поздравителей, — очень удачно вырулил Заславский, и я
наградил его благодарным взглядом.
Аделина бросилась меня поздравлять. Она долго трясла мою
руку, приговаривая:
— Роб, я знала, я знала всегда, я очень за тебя рада…
Пока она перечисляла все мои достоинства, которые не
устроили ее (почему-то) двадцать лет назад, Заславский украдкой шепнул мне:
— Не волнуйся, Дельку беру на себя, на этот вечер ее
обезврежу.
— Благодарю, — шепнул я ему, осознавая идиотизм своей
благодарности.
Ведь именно он мне создал проблемы. Спасибо, хоть помощь
решил оказать.
— Поэтому, Делечка, — с подъемом воскликнул Заславский, едва
ли не силой отдирая от меня жену, — позволь, пока Роб занят, пользуясь случаем,
позволь-позволь, с огромным удовольствием пригласить тебя на ужин.
— О, я согласна, — обрадовалась Аделина, отпуская мою руку.
— Нам есть что обсудить, — добавила она, многозначительно кивая на меня.
Я смутился и шепнул Заславскому на ухо:
— Выбери ресторан поприличней, ужин оплачу.
— Еще чего, — отмахнулся тот, — на все пойду ради друга.
Кстати, готовься, завтра с утра буду у тебя с чемоданом.
Я оторопел:
— Зачем?
— Ну как же? — удивился Заславский, многозначительно кивая
сразу на все двери в моей квартире. — Пора бы нам вместе порезвиться.
Невозможно было не возразить:
— Но у меня уже заказаны билеты на автобус. Завтра уезжаю в
деревню, — напомнил я.
— Иди ты к черту, — рассердился Заславский. — Я спасаю тебя.
Не будь свиньей.
Аделина утратила терпение.
