— Нет-нет, — закричал я, преграждая дорогу в кабинет, — если
уж проходить, то туда, в гостиную.
Доктор проследовал в гостиную, уселся за журнальный столик и
спросил:
— Ваш возраст?
— Тридцать пять, — выпалил я, после чего Заславский сполз на
пол.
— Что тут у вас происходит? — ошарашено прошептал он.
— Ничего, — ответил я, — разве не видишь, доктор выписывает
мне рецепт. Пить меньше надо. Иди-ка, Виктор, лучше в ванную, умойся.
Заславский послушно вышел. Пользуясь этим, я схватил доктора
за шиворот и со словами благодарности потащил его к выходу. Пока управлялся с
доктором, медсестра зачем-то забрела в спальню и сказала:
— О, там лежит еще одна больная.
— Хорошо-хорошо, сам с ней управлюсь, — воскликнул я,
выталкивая всю компанию на лестничную площадку и радушно прощаясь.
Но как бы не так. Раз десять доктор пытался войти обратно,
поочередно поминая мои грудь, живот и некоторые другие, несуществующие у меня
органы. Истощенный проводами, я вышел из квартиры и спустился вниз к крыльцу
подъезда. Не успокоился, пока не помахал рукой вслед этой разнузданной банде.
Вот они, люди в белых халатах, прославленные социализмом. Что может быть отвратительней,
чем цинично наживаться на чужой беде? С этим вопросом я вернулся домой.
И обнаружил Заславского в прихожей: он снимал башмаки.
Увидев меня, обрадовался как ребенок:
— Роб, ты где был?
— Так, покурить вышел, — я пожал плечами.
— Ты же не куришь.
— Теперь закурил.
Заславский мне подмигнул:
— Кого-то ждешь?
— Нет, не жду, пошли в гостиную, там поговорим.
На самом деле разговаривать не хотелось. Хотелось спать:
утомили многочисленные гости. К тому же беспокоила Кристина. Бедняжка нуждалась
в защите и утешении, я же весь день занимался глупостями. Сейчас бы самое время
уделить ей внимание, да какой там. Заславскому явно не терпелось что-то
обсудить.
— Как тебе Деля? — спросил он, доставая из моего бара
бутылку коньяка и ловко распечатывая ее. — Скажи, совсем не изменилась.
— Почему, изменилась и очень, — ответил я, ловко подставляя
бокал под струю.
— Да? Ты так считаешь? Кстати, Роб, что с тобой случилось?
Зачем приезжала “скорая”?
— У меня был сердечный приступ.
Заславский (он пытался сделать глоток) поперхнулся коньяком,
прокашлялся и с укором сказал:
— Роб, хватит, не делай из меня идиота.
Попробовав не сдаваться, я повторил:
— У меня был сердечный приступ.
— И поэтому доктор советовал тебе посетить гинеколога. И
момолога. Она что, беременна?
— Кто? — испугался я.
— Девица твоя. Кстати, никогда бы не дал ей тридцать пять.
Выглядит гораздо моложе. Если память не изменяет, ты что-то про двадцать восемь
говорил. Ведь это та, Роб, которая сегодня голяком к нам в комнату забегала?
Я взвился:
— Ах ты наглец! Опять шпионишь? Пока я провожал неотложку,
уже побывал в моем кабинете?!
Заславский растерялся:
— Почему в кабинете? В спальне. Только глазком одним
заглянул.
— Зачем? — поинтересовался я, несколько успокаиваясь и
радуясь, что Кристину он не видел.
Заславский лукаво усмехнулся:
— Хотел проверить всех ли ты дам своих выпроводил. Знаешь,
Роб, она очень красиво лежит на кровати, эта крошка, так и хочется пристроиться
рядом. Обожаю чулки-сеточки. Роб, они всех мужиков заводят.
Чулки-сеточки были на Лидии; я подскочил, как ужаленный:
— Она, что, снова пришла?!
— А ты, выходит, не в курсе? — растерялся Заславский.
Я помчался в спальню. Лидия действительно лежала на моей
кровати, точнее, спала. Юбка ее неприлично задралась, открывая чулки до самых
подвязок.
— Ну это уж слишком! — я зарычал и схватил ее за руку.
Заславский бросился меня оттаскивать. Какое-то время мы
боролись, но Лидия так крепко спала, что даже не шелохнулась.
— Ты не знаешь, не знаешь кто она! — вопил я. — Ее надо
выгнать! Она проститутка! Настоящая проститутка!
— Это очень хорошо, — успокаивал меня Заславский. — Всегда
предпочтительней иметь дело с профессионалом, чем с дилетантом. Тебе ли не
знать, Роб, ты же известный перфектционист, всю жизнь стремишься к
совершенству.
— Совершенство в любви, это не работа тела!
— Да-да, Роб, это работа души, но начинать-то надо с тела.
Ведь только в нем душа и может развиваться. Иного не дано.
— Но развитие должно идти параллельно, иначе неизбежен
перекос.
— Этим-то и полезна нам проститутка: наши развитые души
очень удачно лягут на ее развитое тело. Идеальный конгломерат получится.
Так мы препирались довольно долго, используя логику и
привычный нам научный подход. Вдруг Заславский уставился на Лидию и озабоченно
спросил:
— Тебе не кажется странным, что она так крепко спит? Извини,
Роб, но ты так вопишь, что и мертвого разбудишь.
— Она пьяна, — отрезал я.
Заславский наклонился над Лидией и, расстегивая пуговицы на
ее блузке, сказал:
— Может ей плохо.
Он испытующе посмотрел на меня и, щупая ее пульс, спросил:
— Роб, что доктор сказал? Какие у нее проблемы?
Я снова взревел:
— Да не к ней приезжала “скорая”!
Заславский тоже взбесился:
— Роб, не станешь же ты меня убеждать, что гинеколог с
момологом тебе понадобились!
— Нет не мне!
— Значит девице!
— Да, но не этой, а другой!
— У нее совсем нет пульса, — равнодушно отметил Заславский,
отпуская руку Лидии и с интересом глядя на меня: — Другой? Роб, так у тебя
здесь еще одна девица? Другая?
Но мне уже было не до него. “Действительно, — подумал я, —
почему Лида так крепко спит? И почему рука ее упала безжизненно, как плетка?”
— Роб, так кто еще тут у тебя? — тормошил меня Заславский. —
Я ее знаю?
Оттолкнув его, я метнулся к Лидии, приложил ухо к ее груди и
с ужасом завопил:
