Если это так, Мария гениальная актриса. Но я был убежден,
что Мархалева сочиняет. Я ей не верил, я мотал головой и твердил “нет-нет”. Мархалева
утомленно вздохнула:
— Роберт, чтобы вы зря не сомневались, откройте тумбочку и
возьмите с нижней полки пакет.
В пакете лежала вырезка из газеты и квитанция. Я ничего не
понял и вопросительно уставился на Мархалеву.
— Читайте, Роберт, читайте, — сказала она. — Сразу все
поймете.
Я признался:
— Ничего не понял, хоть и прочитал. Какое-то объявление,
набор в театральную студию.
— Вот именно, в театральную студию. Объявление год назад
оплатил Заславский. Сами знаете, у него нет театральной студии. Как по-вашему,
зачем он давал объявление?
Разумеется, я не знал.
— Ему нужен был мужчина, очень похожий на него самого, —
сообщила мне Мархалева.
Я наконец все понял и ужаснулся:
— Софья Адамовна, не хотите ли вы сказать, что Заславский
убил человека?
Она подтвердила:
— Да, именно это я и хочу сказать. Он убийца. Уже убийца и
готовится к следующему преступлению. Роберт, на очереди вы.
— А как же Мария? — растерялся я. — Ладно, вы невысокого
мнения о моей наблюдательности: невнимательный, рассеянный — возможно, все так.
Кстати, справедливости ради добавлю: еще и подслеповатый. Но Маша-то не могла
не заметить подмены. Уж она-то отличит своего мужа от какого-то статиста.
— Конечно, — согласилась Мархалева, — обязательно отличит.
Ваша Маша прекрасно знала, что на полу лежит не Заславский. Ваша Маша его
сообщница. Чему вы удивляетесь, Роберт? Она тоже любит деньги и славу. Кто их
не любит? Разве что только я. Но речь не обо мне, хотя здесь как раз и есть
почва для развития темы. Такие люди как я, а, замечу, их очень мало…
Мархалева с жаром говорила, но я ее не слушал. Я был
потрясен. Мария и Виктор хладнокровные убийцы? Я не мог поверить. Вспоминая тот
день, горе Марии, ее отношение ко мне… Да-да, ее отношение ко мне было самым
сильным алиби. Если верить словам Мархалевой, Маша знала о планах мужа, а он
собирался убить меня. Ведь только таким образом можно занять мое место в науке,
в этом мире. И Маша знала? Следовательно и она желала моей смерти…
— Нет-нет, Софья Адамовна, — воскликнул я, — с Машей вы
перемудрили. Поверить в это не могу.
И вот тут-то она взорвалась и закричала:
— Черт возьми! Роберт, нельзя же быть таким тупым! Вы, как
обманутый муж из анекдота, заглядываете в замочную скважину, видите
раздевающихся до гола жену и любовника, но упрямо твердите: “Опять эта чертова
неизвестность”. Вы сводите меня с ума. Я не знаю как еще доказать вам, а
времени у нас не осталось. Заславский шутить не будет. Он страшный человек.
Знаете почему я оказалась на больничной койке?
Слава богу, хоть это я знал и без запинки выпалил:
— Потому, что угодили под грузовик.
— Ура, Роберт, — издевательски рассмеялась Мархалева, — вы
делаете успехи. А кто помог мне туда угодить? Кто толкнул меня под грузовик?
Знаю, вы начнете сейчас твердить про мое писательское воображение, но от этого
истина не изменится. Под грузовик меня толкнул ваш Заславский. И сделал он это
как раз в тот момент, когда вы помчались на зов Марии.
— Так вы преследовали меня? — прозрел я. — Как вы посмели
следить за мной?
— Вы болван, Роберт, я вас спасала. Как дура побежала за
вами, и вот она, благодарность: убийца Мария — святая, а я, жизнью рисковавшая
ради вас, — воровка, сплетница и циник. Как вы не поймете, Роберт? Заславский
давно хотел убить меня.
— Что же ему мешало? — ядовито поинтересовался я.
— Никак поймать не мог, — с гордостью пояснила Мархалева. —
Всем известна скорость моего передвижения. Заславский прекрасно понимал, что
номер с опознанием не пройдет до тех пор, пока я буду жива. Уж я-то нашла бы
способ побывать в морге и полюбоваться на труп: он это или не он. Меня-то
пиджаком и туфлями не собьешь с панталыку. Мой гениальный ум, моя
нечеловеческая логика, мое упрямство его пугали. Но Заславский не учел моей
живучести. Что такое грузовик против меня? Тьфу, да и только!
Широко раскрытыми глазами я смотрел на Мархалеву и
чувствовал себя круглым дураком. “Боже мой, — думал я, — эта женщина
сумасшедшая. А я тут сижу и ее слушаю. Она собрала в кучу факты и перетасовала
их таким образом, что они стали выглядеть убедительными, но сама-то она явно не
в своем уме. Разве станет нормальный человек говорить о себе в такой
превосходной степени?”
— Роберт, — отвечая на мой мысленный вопрос, воскликнула
Мархалева, — Я не сумасшедшая, а всего лишь говорю правду. Да, я говорю то, что
думаю. Разве это плохо? Вы тоже считаете себя гением, но скромно помалкиваете.
Мне же скромности не досталось. Качество редкое, на всех не хватает, что же мне
делать теперь? Всю жизнь голову пеплом посыпать? Скажите, паспорт у вас
пропадал?
Вопрос прозвучал неожиданно. Я растерялся и спросил:
— Какое отношение к вашей скромности имеет мой паспорт?
— Никакого, — отрезала Мархалева. — Так пропадал он или не
пропадал?
— Да, пропал в прошлом году, — подтвердил я.
— Чудесно, значит оперируется Заславский под вашим именем, —
обрадовалась Мархалева и задумалась.
Минуту спустя она попросила меня набрать номер своей
подруги.
— Это Юлька, — пояснила Мархалева, — это она отбила у меня
Женьку, моего мужа.
— Зачем же вы ей звоните? — поразился я.
— Потому, что умею прощать. И Юлька и Женька по-прежнему мои
друзья. К тому же Юлька делала пластические операции. Она знает как долго
заживает лицо.
Я набрал названный номер и поднес трубку к торчащему из
бинтов уху Мархалевой. Разговор длился долго; рука моя затекла. Но это было
лишь началом испытаний: после разговора с Юлькой она долго беседовала с Розой,
напоминала о какой-то просьбе. Судя по всему, Роза пообещала позвонить, потому
что Мархалева успокоилась и сообщила:
— Все, Роберт, ждем звонка, а потом действуем.
Из этого я сделал вывод, что действовать буду я один, раз
Мархалева прикована к постели в самом прямом смысле. Действовать мне совсем не
хотелось. Я искал причину, чтобы оставить эту бедную женщину: наверняка в ее
положении вредно волноваться и надо больше отдыхать. Я готов уже был признать,
что общение со мной — тяжкий труд.
— Софья Адамовна, — робко спросил я, — вы не устали?
Наверное я замучил вас разговорами.
— Да что вы, Роберт, — удивилась она. — Вы же молчите.
Говорю я сама, а этим замучать меня невозможно. Больше того, я наслаждаюсь
общением с вами. Не глупите, лучше послушайте как я гениальна. Знаете, как я
эту загадку разгадала?
