Я вижу события, которые грядут, и они вселяют в меня страх.
Родерик Эшер
Чертова участь
(валлийское поименование бедствия)
Пролог
Над Нью-Йорком ударил чугунный колокол грома. Тяжелый воздух расколола молния. Ударив в высокий шпиль церкви Джеймса Ренвика на Девятой Восточной улице, она затем поразила насмерть полуслепую ломовую лошадь на Четырнадцатой Западной улице. Хозяин лошади, бледный от ужаса, выпрыгнул из повозки и бросился прочь, оставив груз картофеля утопать в грязи.
На дворе было 22 марта 1847 года, и «Нью-Йорк Трибьюн» предсказала «ночь ужасной бури, вселяющей страх в людей и животных». На сей раз предсказание полностью соответствовало действительности. Яркая вспышка озарила небо над Маркет-стрит, и молния ударила в дымоход магазина. Деревянное строение мгновенно вспыхнуло, набежала толпа пялиться на веселое пламя. Паровые машины и повозки перестали ездить по улицам. Деревянные колеса и лошадиные копыта утопали в грязи. Множество собак, крыс и свиней металось по проулкам, на которых банды типа «Давер Бойс», «Плаг Оглис» и «Моан Стикерс» поджидали свои жертвы, вдоль прямых мощеных улиц. Под газовым фонарем изваянием застыл полицейский.
Нью-Йорк, город молодой, уже был переполнен. Жизнь здесь так и бурлила, полная опасностей – ибо невольного участника этого исполняемого в бурном темпе уличного представления могли в любой момент бесцеремонно избавить от имеющихся при нем ценностей, – и щедрая на удачи вроде кошелька, полного золотых монет. Одинаково оживленные улицы вели от доков к театрам, от кегельбанов к веселым домам, от Поворота Убийств к Сити-Холлу, хотя по некоторым авеню прогресса невозможно было пройти из-за куч мусора и отходов.
Опять прогремел гром, и с небес на землю обрушились целые потоки воды. Щеголи и девицы, выходившие из дверей «Дельмонико», мгновенно промокли до нитки. Вода била в чердачные окна домов и просачивалась вниз, в лачуги скваттеров, черная от сажи. Дождь загасил фонари, унял драчунов, ускорил неприличные предложения и смертельные нападения. Мутные потоки воды уносили в реку грязь с улиц. По крайней мере ненадолго ночной поток людей был нарушен.
Две рыжие лошади, склонив головы под дождем, тянули черное ландо по Бродвею в сторону к гавани. Кучер-ирландец ежился в насквозь сыром коричневом пальто. Вода стекала с полей его низко надвинутой шляпы. Он проклинал тот час, когда решил проехать мимо отеля «Де Пейзер» на Кэнал-стрит. Если бы не подобрал пассажира, мрачно думал кучер, то был бы уже дома, грея ноги у камина с кружкой крепкого портера в руках. Конечно же, сейчас у него в кармане золотой, но чем может помочь золотой, когда он продрог до костей? Он подстегивал лошадей, хотя знал, что они не пойдут быстрее. Проклятье! Что этот пассажир ищет?
Этот джентльмен сел у отеля «Де Пейзер», вложил в руку кучера золотой и велел ехать как можно скорей в редакцию газеты «Трибьюн». Там ему было велено ждать, и спустя пятнадцать минут одетый в черное джентльмен появился снова и назвал новый адрес. Небо тем временем заволокли тучи, и вдалеке грохотал гром. Они ехали в пригород, расположенный по соседству с Фордхэмом во впадине между Лонг-Айлендскими холмами. Там они остановились у слегка зловеще выглядящего коттеджа, где джентльмена приняла полная, средних лет женщина. Очень неохотно, как показалось кучеру. Спустя полчаса под холодным ливнем, что обещало кучеру тесное знакомство с простудой, джентльмен в черном появился с новыми адресами: обратно в Нью-Йорк, как можно быстрее, ради посещения нескольких дешевых таверн в самом опасном районе города. Юг Треугольника ночью! – печально думал кучер. Одно из двух: то ли этому джентльмену нужна дешевая шлюха, то ли ему захотелось поиграть со смертью.
Углубившись в лабиринт южных улиц, кучер испытывал некоторое облегчение от того, что сильный дождь удерживает бандитов под крышей. «Слава Богу!», – подумал он, и в это мгновение два молодых парня в лохмотьях выбежали из подворотни, направляясь к экипажу. В руке одного из них кучер с ужасом заметил булыжник – видно, парень намеревался размозжить колесо, а затем как минимум избить и ограбить обоих. Кучер отчаянно взмахнул кнутом и крикнул: «Пошла! Пошла!» Лошади, почуяв надвигающуюся опасность, рванули вперед по скользкой мостовой. Брошенный камень ударил рядом с кучером, затрещала древесина. «Пошла!» – снова закричал кучер и держал лошадей на рысях еще две улицы.
Штора позади кучера приоткрылась.
– Извозчик, – осведомился пассажир, – что это было?
Его голос был спокойным, но с повелительными интонациями. «Привык отдавать распоряжения», – подумал кучер.
– Прошу прощения, сэр, но… – Он оглянулся через плечо и посмотрел на своего пассажира. В тусклом свете фонаря он увидел худое, бледное лицо, на котором выделялись серебристые аккуратные усы и борода. Глубоко посаженные, цвета вороненой стали глаза смотрели на кучера с властностью аристократа. Его возраст был странно неопределенным, лицо казалось гладким, без каких-либо морщин, кожа была мраморно-белая. На джентльмене были черный костюм и блестящий черный цилиндр. Его руки, длиннопалые, затянутые в черные кожаные перчатки, играли тростью черного дерева с роскошным серебряным набалдашником – головой льва со сверкающими изумрудными глазами.
– Что «но»? – спросил он. У кучера слова застряли в горле.
– Сэр… это не самое безопасное место в городе. Вы выглядите вполне респектабельным джентльменом, сэр, – такие, как вы, редко заезжают в эту часть города.
– Не лезьте не в свои дела, – посоветовал джентльмен. – Мы напрасно теряем время, – сказал он и снова задернул шторку.
Кучер тихо выругался в промокшую от дождя бороду и повел экипаж вперед. «Слишком многого хотят от человека за один золотой! – думал он. – Хотя с ним можно неплохо провести время в баре».
Первой остановкой был кабачок на Энн-стрит под названием «Уэльский погребок». Джентльмен прошел внутрь, пробыл там мгновение и вернулся. Столько же времени он провел и в «Павлине» на Салливан-стрит. «Мечта джентльмена», таверна двумя кварталами западнее, также была удостоена лишь краткого посещения. На узкой Пил-стрит, где дохлая свинья привлекла стаю бродячих собак, кучер подогнал экипаж к захудалой таверне под названием «Погонщик мулов». Как только джентльмен вошел в таверну, кучер надвинул шляпу на лоб и погрузился в раздумья, не стоит ли вернуться к работе на картофельных полях.
Внутри «Погонщика мулов» при тусклом свете лампы развлекалось пестрое сборище пьяниц, игроков и хулиганов. В воздухе стоял табачный дым, и джентльмен в черном брезгливо поморщился от смешанного запашка плохого виски, дешевых сигар и промокшей одежды. Несколько мужчин посмотрели на джентльмена, оценивая его как потенциальную жертву, но его крепкие плечи и твердый взгляд подсказали им искать поживу в другом месте.
Он подошел к стойке, за которой разливал зеленоватое пиво смуглый мужчина в штанах из оленьей кожи, и произнес имя.
