– Может, – ответил Эдвин. – Но в Лоджии тысячи дверей, Рикс. И я не могу сказать, что обращал особое внимание на их ручки. Но почему? Как Лоджия связана с этим?
– Я не уверен, я просто думаю… что, должно быть, я видел такую дверь, когда бродил по Лоджии. И тот игрушечный скелет был пластиковым, но сейчас… он кажется мне реальным.
– Для вас это было ужасное испытание, – тихо сказал Эдвин. – Одному, долгие часы в темноте. Я благодарю господа, что нашел вас тогда. Но это было очень давно, Рикс. Вы должны дать страхам перед Лоджией уйти. Однако я должен признать, что Лоджия частенько обводила меня вокруг пальца. Несколько раз я так заблудился, что был вынужден звать на помощь. Кстати, это напомнило мне, зачем я вас искал. Вы не видели утром Логана?
– Логана? Нет. А в чем дело?
– Я думаю, он сбежал. У нас возникли разногласия. Логан, кажется, думал, что я слишком требователен к его работе. Этим утром Логана не было в его комнате, когда я пришел его будить.
– Скатертью дорожка, – натянуто сказал Рикс. – Логан никогда бы не смог занять твое место. Сейчас ты должен это понимать.
– Я искренне думал, что Логана способен сделать что-то в своей жизни. Кэсс говорила мне, что я свалял дурака. Может, она была права. – Он нахмурился. Рикс не привык видеть такое выражение на обычно спокойном лице Эдвина. – У Логана совершенно отсутствует дисциплина. Я узнал об этом, когда Роберт рассказал мне о всех переделках, в которых тот побывал. Ну… я хотел дать парню шанс, он ведь Бодейн. Так ли это плохо?
– Вовсе нет. Может, ты был излишне доверчив.
– Вот и Кэсс сказала то же самое. Я пока не буду звонить Роберту. Я дам Логану время вечера. Но если Логан не может, то кто займет мое место?
– Он потер рукой костяшки пальцев. – Парня нужно как следует выпороть, чтобы вправить ему мозги.
– Он уже давно вышел из этого возраста.
Эдвин вздохнул.
– Я еще не был у Лоджии. Если Логан пошел туда один после того, как я предупредил его, чтобы он этого не делал, он так же туп, как и непослушен. Ну что ж, не буду надоедать вам с Логаном. К сожалению, это моя проблема. – Он направился к дверям библиотеки.
– Эдвин? – сказал Рикс, и тот остановился. Рикс махнул рукой в сторону картонных коробок. – Я рылся там, чтобы узнать, как Лудлоу Эшер вернул трость из черного дерева обратно в семью. Я знаю, что она была похищена тем самым человеком, который убил на дуэли Арама Эшера. И отсутствовала как минимум тринадцать лет. Очевидно, трость очень важна. Есть ли у тебя какие-нибудь соображения по поводу того, как Лудлоу мог ее вернуть? Может, ты слышал что-нибудь от отца или матери?
– Нет, – ответил Эдвин, но он сказал это так быстро, что Рикс мгновенно навострил уши. – Я лучше посмотрю, не смогу ли выследить…
Рикс встал между Эдвином и дверью.
– Если ты что-нибудь знаешь, я хочу, чтобы ты мне это рассказал. Кому это повредит? Не маме и уж, конечно, не папе. И не вам с Кэсс. – Он видел на лице Эдвина нерешительность. – Ну, пожалуйста. Мне нужно услышать то, что ты знаешь.
– Рикс, я не…
– Это важно для меня, и я должен это знать.
За окнами библиотеки, как гулкий барабан, прогремел гром.
– Хорошо, – сказал Эдвин покорным голосом. – Я знаю, как Лудлоу нашел трость. Когда я был в возрасте Логана, я был точно таким же, как он. Я ненавидел работать. Я нашел хорошее место, чтобы прятаться – библиотеку в подвале Лоджии. – Он загадочно улыбнулся. – Я, бывало, воровал сигары из курительной комнаты и курил их там. Среди журналов и книг. Удивительно, как я не поджег дом. Естественно, я много читал.
– И ты что-то нашел о Лудлоу и трости? – нажимал Рикс.
– Среди прочего. Это была подшивка старых газет. Конечно, дело очень давнее. Я не уверен, что моей памяти еще можно доверять.
– Расскажи мне все, что вспомнишь.
Эдвин по-прежнему глядел неуверенно. Он было снова запротестовал, но затем вздохнул и медленно опустился на стул.
– Хорошо, – сказал он в конце концов, глядя на свечи, горевшие в канделябре на столе рядом с ним. – Я знаю, что Лютер Бодейн, мой дедушка, летом 1882 года поехал вместе с Лудлоу в Новый Орлеан. Лудлоу хотел повидаться со сводной сестрой, Шанн. Она жила за городом в женском монастыре, где провела более восьми лет.
– Шанн была монахиней? – спросил Рикс. – Я думал, она была пианисткой. Разве она не училась музыке в Париже?
– Училась. Очевидно, она была музыкальным гением, потому что, когда ей было десять лет, она уже сочиняла музыку. Насколько я понимаю, когда ее отец был убит, Шанн была в Париже. Его смерть, должно быть, стала для нее сильным ударом. Она была застенчивой нежной девушкой, которая боготворила Арама Эшера. Но она закончила образование. На выпускном экзамене в консерватории она играла концерт собственного сочинения – для директрисы.
– Глаза Эдвина, казалось, потемнели, он смотрел мимо Рикса, в прошлое. – Концерт был написан в честь ее отца. Шанн получила высокие оценки. Вернувшись в Америку, она сразу же начала концертный тур.
– Так как же она стала монахиней?
– После того, как Шанн уехала, директриса Академии повесилась, – продолжал Эдвин, словно не слыша вопроса Рикса. – Во время своего турне Шанн играла то, что стало известно как «Эшеровский концерт». В библиотеке Лоджии хранятся десятки хвалебных статей о ее выступлениях. Турне продолжалось более четырех месяцев, и везде, где Шанн играла, она имела феноменальный успех. Затем начались самоубийства.
– Самоубийства? Не понимаю.
– Сперва никто не понимал. Дюжина человек в Нью-Йорке, десять в Бостоне, восемь в Филадельфии, еще двенадцать в Чарльстоне. И все они слышали «Эшеровский концерт».
Рикс внутренне съежился. Он вспомнил выцветшую фотографию маленькой счастливой девочки, сидевшей за большим белым роялем.
– Ты хочешь сказать… что музыка была как-то связана с самоубийствами?
– Очевидно, да. – Голос Эдвина стал мрачным. – Музыка была такой… прекрасно странной, что еще долго после прослушивания продолжала действовать на подсознание. Пресса взялась за сопоставления. Когда Шанн со своей свитой сошла с поезда в Новом Орлеане, газетчики ждали ее, как свора охотничьих собак. За вокзалом стояла толпа. Они называли ее убийцей, кричали, что она ведьма, которая сочинила сатанинскую симфонию. Стресс для Шанн был слишком сильным, и она окончательно прекратила выступления. Следующие несколько лет она провела в новоорлеанской лечебнице для душевнобольных. После того как ее выписали, она ушла в женский монастырь.
– И она никогда не возвращалась в Эшерленд? Она не похоронена здесь на кладбище?
– Нет. Ей поставили памятник, но Шанн похоронена в Новом Орлеане. Точно неизвестно, зачем Лудлоу ездил ее повидать, возможно, он пытался привезти ее обратно домой. Как бы то ни было, но она не уехала из монастыря. – Эдвин помедлил, собираясь с мыслями. На стене нечетко вырисовывалась его тень. – В Новом Орлеане были сильные бури и наводнения. Поезда отменили, – тихо продолжил он. – Лудлоу и Лютер забронировали места на одном из последних пароходов старика Кордвейлера под названием «Голубая луна». Согласно описанию, данному газетами, пароход был в плачевном состоянии. Как бы то ни было, Лудлоу каким-то образом позволил увлечь себя в заднюю комнату для игры в покер, и так было начал возвращение семейного скипетра.
