Впереди меня ждал день без каких-либо обязательств, и от этого чувствовал себя богом, не меньше. Я присел на скамейку. О нет, я не устал — мне просто хотелось понаблюдать за жизнью на улице. Я сидел и думал о том, что происходило со мной в последние дни, о Микеле, о времени, которое я провел с ней. Было видно, что эта глупая игра, эта смешная затея все-таки приносила свои плоды. В конце концов Микела с помощью этой игры смогла подобрать ко мне ключик, освободила меня от моих страхов.
— Хочешь сыграть со мной?
— Да.
Я сидел на скамейке, ждал, когда взойдет солнце, и приводил в порядок свои мысли. Хорошо, что время от времени у каждого из нас появляется уверенность, что ты можешь отбросить старые привычки и изменить свою жизнь. В те дни я не думал о будущем. Не думал я и о том, что эти перемены уже необратимы. Я чувствовал то же, что и ангел в фильме «Небо над Берлином», который говорил: «С каждым шагом, с каждым порывом ветра мне хотелось повторять: СЕЙЧАС, СЕЙЧАС, СЕЙЧАС, а не „на веки вечные" и не? „навсегда"».
Микела стала для меня тем самым ангелом СЕЙЧАС, СЕЙЧАС, СЕЙЧАС…
Мне не хотелось вставать. Так бывает в кинотеатре на хорошем фильме: фильм закончился, в зале зажигается свет, но ты не торопишься подниматься со своего кресла. Ты все еще сидишь и ждешь, словно в надежде, что так впечатления прочнее врежутся в твою память. Потом я поднялся и пошел завтракать. Я взял кофе и маффин. Немного погодя я уже подходил к гостинице. Мне хотелось подольше растянуть наслаждение, которое принес с собой новый день, но усталость уже давала о себе знать. Мне, было приятно проводить время с Микелой. Даже тогда, когда мы ничего не делали, у меня не возникало ощущения потерянного времени. Я мог бы спать в ее объятиях двадцать лет, и у меня не было бы ощущения, что я провел время впустую. Почему?
В последние месяцы, до встречи с ней, у меня было совсем другое настроение. Мне казалось, что я бесцельно трачу свое время. Словно я стою в очереди, чтобы заплатить штраф, — более пустое занятие трудно представить. Это меня угнетала. По ночам я пытался наверстать упущенное. Но что можно сделать ночью? Ре в силах заснуть, я лежал и строил планы. Иногда вставал и смотрел фильмы — два, три фильма подряд. Мне хотелось писать, рисовать, заниматься творчеством… или просто смотреть в окна. Правда, утром я не мог оторвать голову от подушки.
Мне вообще кажется страшной несправедливостью, что утром нужно вставать с постели, — от одной мысли об этом у меня начинается резь в животе. Мне бы поменять местами две мои ипостаси: «я» ночное заменить на утреннее «я». В другие дни, наоборот, глаза у меня слипаются, едва я прикоснусь к подушке, но утром все равно хочется спать. Бывает, я готовлю себе травяной отвар, чтобы крепче спать ночью и не просыпаться до утра. Но стоит мне выпить отвар, как среди ночи я просыпаюсь и иду в туалет, а после этого мыкаюсь, не зная, чем заняться. Как видите, проблемы подстерегают нас даже в таких простых вещах, как сон.
Микела еще спит, и мне очень, хочется войти в ее сон, чтобы высказать все, что я еще не успел ей сказать. Я не могу держать эти слова при себе.
Общаясь с ней в эти дни, я часто приходил в замешательство. Кажется, Микела обладает способностью превращать меня в неуверенного, ранимого мужчину. С ней я теряю ту долю уверенности в себе, с которой обычно веду себя с женщинами. Она словно читает мои мысли. А мне хочется выглядеть перед ней мужественным. Я лелею надежду, что у нее появится желание забыться в моих объятиях. Со мной она будет чувствовать себя в полной безопасности, она может целиком отдаться своим желаниям, потому что я готов принять все заботы о ней. Я хочу стать для нее всем. Я хочу держать ее за руку, когда она переходит дорогу, я хочу вести ее по улице так, как это умеет делать только мужчина, я хочу каждый день поджидать ее у офиса после работы, для того чтобы видеть, как она с улыбкой выходит мне навстречу. Я хочу научиться выбирать и дарить ей платья, которые ей понравятся, я хочу, чтобы она называла мое имя в разговоре с подругами, я хочу, чтобы мое имя согревало ее губы. С Микелой у меня появлялось желание надеть свежую рубашку, причесаться, привести себя в порядок, быть внимательней к себе, заботиться о ней. Когда Микела рядом со мной, мне хочется порезать на небольшие кусочки ее порцию пиццы, как это обычно делают для детей.
Вчера я спросил у нее:
— Микела, что я еще могу сделать для тебя, что я не догадался сделать для тебя?
— Ничего, Джакомо. Тебе ничего не надо делать. Живи спокойно и наслаждайся временем, которое нам отпущено. Давай научимся принимать его как дар и проживем эти дни счастливо от начала и до конца. Не надо ломать себе голову. Посмотри на меня. Посмотри внимательней, Джакомо. Неужели ты не видишь, что я счастливая женщина?
Микела обратила мое внимание на то, что я постоянно боюсь не соответствовать какому-то уровню. Когда она сказала об этом, я сразу подумал о своих взаимоотношениях с матерью. Тех еще — детских — взаимоотношениях…
Я лег спать, у меня во рту еще оставался привкус кофе. Время, проведенное с Микелой, источало запах пеших прогулок, взаимного узнавания. Прежде чем заснуть, я записал в своей записной книжке: «Что мне нравится делать с ней: бродить пешком, разговаривать, заниматься любовью, свободно выражать свои чувства. Стоять рядом и молчать. Когда мы рядом и молчим, эмоции переполняют меня».
18.SEXY MANHATTAN (…осталось шесть дней)
Рано утром я проснулся от стука в дверь моего номера. Открыв, я увидел Микелу с пакетом в руках и цветком подсолнуха. Она принесла американский кофе в бумажных стаканчиках и маффины с бананами и лесными орешками. Мы позавтракали, сидя на постели, а потом занялись любовью. Есть мне не очень хотелось, я очень хотел Микелу. Позже, уже одеваясь, она сказала мне:
— Здесь, за углом, я встретила человека, который за доллар рассказал мне анекдот.
— Альфред.
— Мне кажется, его зовут Боб. Ты его знаешь?
— Иногда я останавливаюсь послушать его хохмы, но не всегда понимаю смысл. Но я с удовольствием плачу ему доллар, потому что он придумал забавную штуку. А почему ты думаешь, что его зовут Боб?
— Он сам сказал. Начал с того, что когда он учился писать, то оказался единственным учеником в классе, способным написать свое имя наоборот. «Меня зовут Боб. Эго имя — палиндром» — вот что я от него услышала.
Я улыбнулся и вспомнил Данте.
Микела поцеловала меня и ушла на работу.
Оставалось еще шесть дней…
В то же утро, гуляя по городу, я набрел на магазин, в котором почти задаром продавали CD. Цена была настолько смехотворной, что я скупил почти все, что было в магазине. Я взял Чета Бейкера, Роберту Флэк и Донни Хэтуэя, Смоки Робинсона, Нэнси Синатру, Билли Холидея, Отиса Реддинга и Сару Воэн. Музыка в их исполнении была созвучна нашему роману на фоне Манхэттена. Выходя из магазина, я подумал, что, должно быть, оправдываю первое место в номинации «Лучшая музыка»: Справедливости ради добавлю, что по более дорогой цене я взял еще Arctic Monkeys и She Wants Revenge.
