«Интересно, — думал он, — на меня так действует пилюля, которую мне дала Томоко перед самой посадкой в такси, или я просто схожу с ума?» Это herbal pick-me-up, тонизирующее средство из трав, заверила она его, произнеся «herbal» как «erbil», на американский манер. Он сразу вспомнил свой ожесточенный спор с Мередит по поводу лингвистического идиотизма употребления формы «ап historical». Эта живая картинка целиком заполнила его мозг, не оставив места для взвешенного решения, принимать или не принимать пилюлю. Даже сейчас, когда его кишки словно сами по себе разгуливали по комнате, ему на ум почему-то пришел еще один контраргумент для своей бывшей подружки: ты ведь не станешь говорить «an heated argument», правильно?
[8]
— Фенаа-менально, — произнес организатор вечера, человекоподобное существо в футболке эльфа. — Фенаа-менально.
Этот тип, чье имя у Тео постоянно вылетало из памяти, был кладезем информации о всевозможных успехах «Пятого евангелия».
Фонтанируя, тип забивал ему голову массой бесполезных сведений, тем самым заполняя время до начала публичного чтения.
— Еще немного, и вы обгоните «Унесенных ветром», — заметил он.
— Обгоню? — переспросил Тео.
— Тираж — двадцать восемь миллионов экземпляров на круг.
— На круг? — снова переспросил он.
Организатор вечера развел руки в стороны, показывая книжный рынок во всей его бескрайности.
Один из его коллег усомнился в сказанном:
— Гонишь, дружище. Ни одна книжка в Америке не разойдется тиражом больше двух миллионов.
Эльф проглотил наживку.
— Я сказал «на круг», Матт. «На круг» не означает только проданные книги, равно как и только в Америке. Я говорю о мире в целом, включая все заказы и все аккумулированные за год тиражи в магазинах от Амстердама до Пекина.
— Этого ты не можешь знать, — возразил Матт. — Гадание на кофейной гуще.
— Гадание, основанное на арифметических выкладках. О'кей, пусть это не гарантированные продажи. Пусть будут массовые возвраты. Хотя сомневаюсь. Я сильно в этом сомневаюсь.
Томоко Стайнберг, судя по всему, хорошо знавшая организатора, встряла в их разговор:
— На самом деле истинная картина выглядит еще оптимистичнее. Цифры по «Унесенным ветром» отражают суммарное количество проданных экземпляров, начиная с первого издания. А оно вышло… бог знает когда. Сто лет назад.
— В тридцатых, — подсказал эльф. — Ну да, все эти подсчеты обманчивы. Ты считаешь, что продажи «Пятого евангелия» недооценены, Матт считает наоборот. Я же просто пытаюсь дать мистеру Гриппину ориентировочные цифры. Взять, к примеру, «Хижину дяди Тома». Те же двадцать восемь миллионов. А книга вышла в 1852 году. К концу этого года, за пару лет максимум, мистер Гриппин, вы разойдетесь тиражом, на который у Гарриет Бичер-Стоу ушло полтора столетия. Вот такие дела.
— Поразительно, — сказал Тео. В его бокале плавала пылинка, посверкивая в лучах флуоресцентной лампы. Слегка взболтав вино, он наблюдал за тем, как яркая точка кружится в красной жидкости.
— Нам еще далеко до «Гарри Поттера» и «Властелина колец», — развивал свою мысль эльф. — Я не говорю, что мы их когда-нибудь догоним. А вот «Код да Винчи» — почему нет. Дайте время.
В офис вернулась сотрудница, выходившая оценить собравшуюся аудиторию.
— Хороший контингент, — сообщила она присутствующим. — Все цвета кожи, все возрасты. Кроме детей. Но это ведь не «Гарри Поттер».
— Это сочинение Малха, жившего в первом веке нашей эры, — заметил Тео, глядя в бокал. — Давайте сразу внесем ясность. Это его книга, не моя.
— Вы подарили ее миру, — возразила молодая женщина. Сразу видно, воспитанный человек. Она выглядела такой свежей и искренней в своей накрахмаленной белой блузке. Ни с того ни с сего Тео вдруг мысленно увидел ее стоящей перед ним на коленях и делающей ему минет, как какая-нибудь порнозвезда.
— О чем уже начинаю сожалеть, — сказал ей Тео.
— Расслабьтесь, — вмешалась Томоко. — Люди хотят, чтобы книга их будоражила. Даже когда они демонстрируют свое недовольство. Надо же переключиться после всей этой бессмысленной развлекательной жвачки, которую мы потребляем с утра до вечера.
— Слушайте, мне только что пришло в голову отличное сравнение, — снова встрял эльф с вдохновенно озаренным челом. — «Властелин колец», «Код да Винчи» — они стоят не в одном ряду с «Пятым евангелием». Все-таки это беллетристика. А тут мы имеем дело с описанием более-менее реальных событий. Как у Дэйва Пельтцера в «Ребенке по имени „Оно“». Многие считают, что эта книга побила все рекорды. Да, хорошо продавалась, но мир она не всколыхнула. Сказать вам, сколько расходилось экземпляров в год в среднем? Не двадцать восемь миллионов. И даже не два и восемь десятых миллиона. Меньше семисот тысяч. Меньше семисот тысяч. Только вдумайтесь, друзья мои. Реальная история. Жизненные бедствия. Интерес масс-медиа. Автор готов повсюду выступать с чтениями, только позовите. И всего семьсот «т».
— Я посчитала, что «Ребенок…» — это дерьмо, — подала голос свежая молодка, сразу как-то смазав иллюзию невинности в глазах Тео. — И не стала покупать книгу.
— Тебе она досталась бесплатно, — съязвил Матт.
— Я хочу сказать, что эта так называемая «история из жизни» была… э… определенным образом подана. А у Малха я этого не почувствовала.
Матт кивнул.
— Да, Малх будет классом повыше. Ближе к… Анне Франк.
— Двадцать пять миллионов экземпляров, — отреагировал эльф без запинки. — Мировые продажи, начиная с 1947 года. Как говорит Матт, «платите той же монетой». Анну Франк, судя по всему, мы далеко обставим еще до конца года. Какой, мистер Гриппин, вы получили аванс, не скажете?
— Не помню, — ответил Тео, загипнотизированный песчинкой, казавшейся ему ничтожно малым дельфином, застрявшим в стоячей бухточке.
— Его ограбили, это все, что я могу вам сообщить, — сказала Томоко Стайнберг. — Если бы он сразу обратился в «Оушен», мы бы его оценили по достоинству.
— А вот интересно… — Матт повернулся к Тео. — Мистер Гриппин?
— Ммм?
— Эти свитки. Они сейчас где?
— Сейчас?
— Где вы их держите? Оригиналы. Папирусы.
Тео поднес к губам бокал и сделал изрядный глоток. Скоро ему придется сфокусироваться, чтобы предстать перед публикой.
— Папирусы? — повторил он. — У себя в квартире.
— Не в тайной банковской ячейке?
Тео устало улыбнулся:
— Это только в романах Дэна Брауна и в книжках по конспирологии документы хранятся в тайной банковской ячейке. А у нас реальная жизнь.
