Майкл поднял голову к небесам и вскричал.
Наружу вырвался хриплый, яростный волчий вой. Кролль в яме услы– шал его и оглянулся. На лице его заблестел пот, мухи тучей окружали его.
– Не подходи ко мне,– закричал он чудовищу на другой стороне ямы. Голос его прервался, сквозь него пробилось подступившее безу– мие.– Не подходи…
Труп под ним шевельнулся от его веса со звуком, похожим на ше– пот, другие тела тоже стали подаваться в стороны, и Кролль потерял равновесие. Он вцепился в оторванное плечо, затем попытался удержать– ся потными руками за пару ног, но гнилая плоть рвалась, когда он хва– тал ее пальцами, и он погружался все глубже среди мертвецов. Трупы поднимались и опадали, как волны на море, и Кролль бился, пытаясь удержаться на поверхности. Он раскрыл рот, чтобы закричать; в него набились мухи, и их засосало в горло. Мухи ослепили его, они набива– лись в ноздри и уши. Он пытался карабкаться по вонючей гнилой плоти, но сапоги не находили опоры. Вскоре голова его скрылась под поверхно– стью, трупы шевелились вокруг, словно пробудившись от сна. Каждый от– дельный мертвец весил почти столько же, сколько одна из лопат, кото– рыми их здесь зароют, но вместе, переплетая между собой руки и ноги, они сомкнулись над головой Кролля и позволили ему опускаться вниз, в их удушающие глубины. Он перестал погружаться только когда лег на дно этого моря трупов, и худая рука крючком обвилась вокруг его шеи, а мухи шевелились в его глотке.
Кролль исчез. Трупы продолжали колыхаться по всей яме, заравни– вая то место, где он утонул. Майкл, зеленые глаза которого жгли слезы ужаса, отвернулся от мертвых и побежал к живым.
Он нарвался на двух доберманов, которые залились лаем, удержива– емые цепочками, проскочил мимо них, а затем через открытое простран– ство возле того места, где лежал свалившийся мотоцикл. Грузовик, на– битый под завязку солдатами, подъезжал к развороченным воротам, от– правляясь преследовать спасательную команду. Майкл вмешался в их пла– ны: он запрыгнул в кузов, и солдаты, вопя, стали выскакивать оттуда так, будто у них вырастали крылья. Шофер, завороженный видом тощего и явно голодного волка, оскалившегося ему в лицо через лобовое стекло, потерял управление, и грузовик врезался в каменную стену Фалькенхау– зена.
Но волк уже не стоял на капоте. Майкл прыжком преодолел остатки развороченных взрывом ворот и оказался на свободе. По грунтовой доро– ге он вбежал в лес, нос его обнюхивал путь. Моторное масло, порох… и… да, едкий дух русского летчика.
Он держался кустарника по краю дороги, следуя по запаху. Запах крови: кто-то был ранен. Через милю от Фалькенхаузена грузовик свер– нул с магистрали на такую дорогу, которая была едва ли больше… ну, волчьей тропы. Здесь же заранее была заготовлена спасательная коман– да; то, что было похоже видом и запахом, второй грузовик, выехало с этой тропы и загрохотало дальше, чтобы оставить преследователям следы от шин, в то время как настоящие беглецы въехали в густой лес. Майкл последовал дальше по запаху Лазарева через молчаливые лесные просеки.
Он бежал по извилистому следу почти восемь миль, и тут услышал голоса и увидел блики ручных фонариков. Он прополз между соснами и стал наблюдать. В просвете перед ним, закрытые от наблюдения с возду– ха раскинутой над головами маскировочной сеткой, стояли грузовик и две гражданские автомашины. Рабочие разбирали грузовик, быстро снимая броню и пулемет с его крепления. В то же время другие спешно красили грузовик в белое и рисовали на дверях кабины знаки красного креста. Вместо кузова теперь был фургон скорой помощи с рядами носилок. Пуле– мет завернули в мешковину, положили в деревянный ящик, устланный ре– зиной, и опустили в яму. Потом заработали лопаты, скрывая оружие.
Натянули палатку, из нее выставилась радиоантенна. Майкл был польщен. Они проделали из-за него огромную работу, не говоря уж о том, что рисковали своими жизнями.
– Я пытался заставить его ехать, черт возьми! – из палатки нео– жиданно вышел Бауман.– Мне кажется, он просто сошел с ума! Откуда я мог знать, что он так внезапно заартачится?
– Вы должны были заставить его ехать! Теперь только Бог знает, что они с ним сделают! – Вслед за Бауманом вышла, распрямляясь, вто– рая фигура. Майкл узнал этот голос, и когда понюхал воздух, уловил ее аромат: корицы и кожи.
На Чесне был черный костюм парашютиста, на талии портупея с ко– бурой, белокурые волосы были спрятаны под черным беретом, а лицо вы– мазано маскировочными угольными полосами.
– Столько проделано работы, а он так и остался там! И вместо не– го вы привезли это! – Она зло показала на Лазарева, который появился из палатки, беззаботно жуя печенье.– Боже мой, что же нам делать?
Волк на свой манер улыбнулся.
Спустя минуты две часовой услышал, как хрустнула веточка. Он за– мер, всматриваясь в темноту. Был ли кто-нибудь там, около сосны, или нет? Он поднял винтовку.
– Стой! Кто здесь?
– Друг,– сказал Майкл. Он бросил веточку, которую только что сломал, и вышел с поднятыми руками. Вид голого, всего в синяках чело– века, вышедшего из чащи, заставил часового крикнуть:
– Эй! Кто-то сюда идет! Скорее!
– Из-за чего весь этот проклятый шум? – сказала Чесна, когда с Бауманом и парой других прибежала на помощь часовому. Включили фона– ри, и в пересечении их лучей увидели Майкла Галатина.
Чесна застыла, дыхание у нее замерло.
Бауман прошептал:
– Какого дьяво…
– Сейчас не до формальностей.– Голос Майкла был хриплым и сла– бым. Превращение и восьмимильная пробежка исчерпали все его силы. Фи– гуры вокруг него уже туманились и снова фокусировались. Теперь он мог позволить себе расслабиться. Он был на свободе.– Я… вот-вот сва– люсь,– сказал он.– Надеюсь… кто-нибудь… меня подхватит?..
Колени у него подогнулись.
Чесна подхватила его.
Часть десятая
Судьба
Глава 1
Первым его впечатлением после пробуждения был зелено-золотистый свет: солнце, просвечивавшее сквозь густую листву. Он подумал про лес своей юности, царство Виктора и его новой семьи. Но это было так дав– но, и Михаил Галатинов лежал не на подстилке из сена, а на постели с белоснежным бельем. Потолок над ним был белый, стены светло-зеленые. Он услышал пение малиновки и повернул голову направо, к окну. Через окно было видно переплетение ветвей дерева, а между ними – куски го– лубого неба.
Но посреди всей этой красоты в сознании его стоял образ истощен– ных трупов в огромной могиле. Это была такая картина, которая, если ее увидеть хотя бы однажды, остается в сознании навсегда. Ему хоте– лось зарыдать, избавиться от подобного зрелища, но слез не было. За– чем рыдать, если муки уже приняты? Нет, время слез прошло. Теперь на– ступило время хладнокровных рассуждений и накопления сил.
Все тело у него страшно болело. Даже мозг его был словно бы по– битым. Он приподнял простыню и увидел, что он все еще голый. Его кожа напоминала одеяло из разноцветных лоскутиков, в основном черного и синего цветов. Раненное бедро было зашито и закрашено йодом. Другие различные порезы и проколы на его теле, в том числе колотые раны, на– несенные вилкой Блока, были обработаны обеззараживающим составом. С него счистили грязь из конуры, и Майкл подумал, что кто бы ни выпол– нил эту работу, он заслужил медаль.
