Ребенок бы разорван пополам, Франко видел следы огромных клыков. Верхняя половина, голова и мозг, исчезла. Мухи вились вокруг лица Франко, а с ними медянистый аромат крови и гниения. Он посмотрел на– право, на другое красное пятно на земле. Маленькая ножка, покрытая блестящей бурой шерсткой. Он издал слабый ужасный стон, и старые кос– ти хрустнули под его ногой, когда он отшатнулся от розовых останков.
– Берсеркер,– услышал Михаил его шепот.
На верхушках деревьев пели птицы, счастливые и беззаботные. Вок– руг повсюду были разрытые могилы и части скелетов, детей и взрослых, человеческих и волчьих. Франко повернулся к Михаилу, и мальчик увидел его лицо – кожа обтянула кости, глаза остекленевшие и выпученные. Резко запахло гнилью.
– Берсеркер,– повторил Франко, голос у него был слабый и дрожа– щий. Он огляделся вокруг, ноздри у него раздулись, и на лице забле– стел пот.
– Где ты? – закричал Франко, и пение птиц сразу же оборвалось.– Где ты, подлец? – Он шагнул в одну сторону, потом в другую, ноги его, казалось, хотели растащить его на две половины.– Ну, выходи! – заво– пил он, зубы его оскалились, грудь вздымалась.– Я сражусь с тобой! – Он схватил волчий череп и запустил им в ствол дерева, ударившись о который, тот разлетелся с звуком пистолетного выстрела.– Боже, низ– вергни его в ад. Выходи же!
Мухи налетели на лицо Михаила и закружили прочь, вспугнутые яро– стью Франко. Тот вскипел, на его впалых щеках показались розовые пят– на, тело напряглось, как туго скрученная опасная пружина. Он вопил:
– Выходи же, давай сразимся! – и от его голоса птицы слетели со своих веток.
На вызов Франко никто не отозвался. Скалящиеся черепа лежали как немые свидетели бойни, а красную мякоть малышей покрывали тучи мух. Прежде чем Михаил успел шевельнуться для защиты, Франко накинулся на него. Он оторвал его от земли и швырнул спиной о дерево так сильно, что из легких Михаила с резким звуком «хук» вырвался воздух.
– Ты – ничтожество! – свирепел Франко.– Ты меня слышишь? – Он затряс Михаила.– Ты – ничтожество!
В глазах Михаила стояли слезы боли, но он не дал им пролиться. Франко испытывал необходимость что-нибудь уничтожить, также как бер– серкер уничтожил тела его детей. Он еще раз швырнул Михаила о дерево, теперь сильнее.
– Ты нам не нужен! – орал он.– Ты – кусочек слабовольного гов…
Это произошло стремительно. Михаил не понял, когда это произош– ло, потому это было как взрыв. Внутри его будто бы открылся огненный колодец и опалил его изнутри; в долю секунды его ослепила боль, а за– тем правая рука Михаила – волчья лапа, покрытая гладкой черной шер– стью, которая обвила ее до локтя – взметнулась и цапнула Франко за щеку. Голова Франко резко отдернулась назад, там, где прошлись ногти, остались кровавые полосы. Франко остолбенел, и в глазах у него про– мелькнул страх. Он выпустил Михаила и отскочил от него, на его лице набухали кровью красные полосы. Михаил выпрямился на ногах, сердце его стучало; он был столь же изумлен, как и Франко, и уставился на свои волчьи когти: под их белыми кончиками была ярко-красная кровь и кусочки кожи Франко. Черная шерсть поползла дальше, за локоть, и он ощутил ломоту в костях, когда они стали меняться в форме. Раздался гулкий звук «оп», когда изменился локтевой сустав, ладонь укороти– лась, кости утолщились под склизской плотью с черной шерстью. Шерсть распространилась на плечо и отливала иссиня-черным там, где ее косну– лось солнце. Михаил почувствовал дергающую боль в челюстях и на лбу, как будто стальные тиски стали сжимать его череп. Из глаз брызнули слезы и потекли по щекам. Теперь изменялась его левая рука, пальцы втягивались и укорачивались, обрастая шерстью и выставляя молодые бе– лые коготки. Что-то происходило с его зубами, а в деснах было такое ощущение, будто их резали. Во рту ощущался вкус крови. Перепуганный Михаил беспомощно смотрел на Франко; Франко лишь пялил на него остек– леневшие глаза, кровь капала с его подбородка. Она напомнила Михаилу своим запахом красное вино, которое, вспомнилось ему, пили его отец и мать из бокалов в какой-то другой жизни. Мышцы у него сводило, они дрожали, утолщаясь на плечах и спине. Черная шерсть неудержимо проби– валась у него в паху, под грязной одежонкой.
– Нет,– услышал Михаил собственный стон, хрип испуганного живо– тного.– Пожалуйста… Нет! – Он этого не хотел. Он не в силах вынести это, пока не в силах вынести; он упал на колени в листья, потому что гнущиеся кости и растягивающиеся мышцы были нестерпимо давящим бреме– нем.
Мгновение спустя черная шерсть, охватившая его плечо, стала уби– раться назад, спустилась вниз по руке, пальцы лапы удлиннились и сно– ва стали обычными человеческими пальцами. Кости вытянулись, а мышцы снова стали тонкими, мальчишескими. Челюсть и лицевые кости при пере– стройке издавали легкие потрескивающие звуки. Он ощутил, как зубы вошли назад в свои гнезда, и это вероятно было самой худшей болью. Менее чем через сорок секунд после того, как превращение началось, оно полностью завершилось в обратном направлении; Михаил моргал сквозь слезы, которые жгли его глаза, и смотрел на свои человечьи безволосые руки. Из-под ногтей сочилась кровь. Непривычная напряжен– ность новых мышц пропала. Он языком пощупал человеческие зубы и ощу– тил вкус крови.
Совершилось.
– Ты, говнюк,– сказал Франко, но большая часть его злобы уже ис– парилась. Из него будто выпустили пар.– Не мог такое сделать, да? – Он приложил руку к своей процарапанной щеке и посмотрел на испачкан– ную красным ладонь.– Мне надо бы убить тебя,– сказал он.– Ты поднял на меня руку. Мне надо бы разорвать тебя на куски, ты, говнюк.
Михаил попытался встать. Ноги у него ослабли и не подчинялись.
– Но ты даже не стоишь того, чтобы тебя убивать,– решил Франко.– Ты еще слишком человек. Мне надо бы оставить тебя тут, ведь ты никог– да не найдешь дорогу назад, верно? – Он стер кровь с кровоточащих ца– рапин и опять посмотрел на ладонь.– Говно! – сказал он со злобой.
– За что… вы так меня ненавидите? – удалось спросить Михаилу.– Я ничего такого вам не сделал.
Какое-то время Франко не отвечал, и Михаил решил, что он и не собирается. Потом Франко заговорил, голос его был кислым.
– Виктор считает, что ты какой-то особенный.– Он пробурчал слово «особенный» так, будто оно было ему ненавистно.– Он говорит, что ни– когда не видел, чтобы кто-нибудь так боролся за жизнь, как ты. О, у него на тебя большие виды.– Он горестно фыркнул.– Послушай меня: ты – жалкий щенок, но должен признать, что тебе повезло. Виктор прежде ни для кого не охотился. Он делает теперь это для тебя, потому что, как он говорит, ты еще не готов к превращению. Послушай, ты или станешь одним из стаи, как все, или мы тебя сожрем. И тогда именно я размозжу твой череп и высосу твои мозги. Как тебе это нравится?
– Я… думаю…– Михаил опять попытался встать. Пот заливал ему лицо. Он поднялся только усилием воли, совершая насилие над измучен– ными мышцами. Ноги его чуть было опять не подкосились, но он все-таки стоял, тяжело дыша, и смотрел в лицо Франко.– Я думаю… однажды… мне придется убить вас! – сказал он.
