— Добрый день и вам, Чизман, — уксусным голосом произносит Конфетка и коротко кивает.
— Ворота-то я вам открою, мисс, — предлагает кучер, протягивая волосатую руку, — ежели Вы и мисс Рэкхэм желаете в карету сесть.
Не воспользоваться ли его предложением, — приходит в голову Конфетке. Лучше поехать, чем идти пешком, а поскольку Чизман все равно прицепился к ней, так отчего бы и нет. Довез бы до ближайшего парка, а оттуда они… Она готова изменить первоначальный план, но, снова поглядев на этого человека, на темную грязь под ногтями протянувшейся к ней руки, вспоминает, как совсем недавно он впился этими пальцами в ее талию и турнюр.
— Вы мне не понадобитесь, Чизман, — твердо говорит она, притягивая Софи поближе к себе, — нам недалеко.
Чизман убирает руку. Положив ладонь на заросший затылок карикатурным жестом недоумения, он оглядывает Конфетку с головы до ног.
— Большие чемоданы у вас, мисс; поди, тяжеленькие, — он щурится на злополучный «гладстон». — Кучу всего, с позволения сказать, набрали для короткой прогулки.
— Я уже сказала вам, Чизман, — дрожь нетерпения примешивается к стальным ноткам ее голоса, — мы решили немного размять ноги.
Чизман с ухмылкой переводит глаза на уровень Конфеткиных юбок:
— Что-то не видать, чтоб ваши ноги требовалось размять, мисс Конфетт. Злость добавляет Конфетке отваги.
— Вы дерзите, Чизман, — огрызается она, — я поговорю о вас с мистером Рэкхэмом, как только вернусь!
Она надеялась припугнуть его, но Чизман только чуть приподнял брови:
— С мистером Рэкхэмом поговорите? Как вернетесь? И когда ж это будет, а, мисс Конфетт?
Чизман делает шаг вперед, теперь он так близко, что Конфетка улавливает запах спиртного, и смотрит на ворота, через которые она торопится пройти.
— Сдается мне, мисс Конфетт, — задумчиво говорит он, складывая руки на груди и всматриваясь в тоскливое небо, — со всем к вам уважением, но только скоро польет; через минутку и польет. Тучи-то, тучи какие… — Он с сомнением качает головой. — Что-то не так, а, мисс Конфетт?
— О чем вы, Чизман? — Конфетка убирает руку с плеча Софи, чтобы случайно не стиснуть его. — Дайте нам пройти!
— Будет, будет вам, мисс, — увещевает кучер, — что скажет мистер Рэкхэм, если мисс Рэкхэм (он дружелюбно кивает на Софи), домой вернется вся простуженная? Или, по-вашему, такого не может быть?
— В последний раз, Чизман — дайте нам пройти! — требует Конфетка, понимая, что если он не поддастся сейчас, ей не достанет сил на поддержание повелительного тона. — Благополучие Софи — в моих интересах.
Но Чизман раздумчиво втягивает воздух через зубы, оглядывается на карету.
— Не знаю, что и сказать, мисс Конфетт, — но только я думаю, та, другая гувернантка, что утром тут была, она, может, и не поладит с Вами.
И, не дожидаясь ответа, поднимает к небу раскрытые ладони и театрально вопрошает:
— Что, уже пошел дождь? — он внимательно рассматривает ладони в поисках капель. — Я вот вправду говорю себе — а мистеру Рэкхэму надо, чтоб его дочку гулять водили под дождь? И с чего это гувернантка, которую меняют из-за плохого здоровья, уж так рвется сделать это?
Видя, как он стоит, подставляя ладони подо все, что может упасть в них, Конфетка думает, что поняла, чего он добивается.
— Давайте обсудим это конфиденциально, — говорит она, стараясь, чтобы ее слова не прозвучали, как признание поражения.
Может быть, если Софи не увидит, как деньги перейдут из рук в руки, так это к лучшему.
— Я уверена, мы можем прийти к соглашению, которое устроит нас обоих.
— И не сомневался, мисс, — бодро соглашается кучер, отскакивая от ворот. — Вам за каретой достаточно укромно будет?
— Постойте здесь минуточку, Софи, — говорит Конфетка, опуская багаж на землю, но избегая взгляда ребенка.
Скрывшись от глаз Софи за каретой, Конфетка поспешно достает смятую купюру из кармана плаща.
— Вроде начали мы друг дружку понимать, мисс Конфетт, — урчит Чизман, одобрительно поблескивая глазами.
— Вот, Чизман, — Конфетка кладет деньги в его протянутую руку. — Десять фунтов. Целое состояние для вас.
Чизман запихивает деньги в карман штанов.
— О да, — подтверждает он. — На пиво хватит, или на два. А то и на три…
— Хорошо, — Конфетка поворачивается уходить. — Желаю вам…
— Но на самом деле, мисс Конфетт, — продолжает он, придерживая ее пальцем за плечо — деньги-то мне ни к чему. Я что хочу сказать: мистер Рэкхэм знает, сколько мне платить, что на это можно купить, а чего — нет. Я ж не могу заявиться к нему при параде, верно, с золотой цепкой на часах? Так что вот. Мне десять фунтов… Ну… Это ж сколько пива можно выпить… понимаете?
Конфетка смотрит на него, слабея от омерзения. Если есть один мужчина, которого она мечтала бы видеть прикованным к палаческой кровати героини своего романа, умоляющим сохранить ему жизнь, пока она заносит над ним нож — так это он.
— Так Вы нас не выпустите? — хрипло спрашивает она.
Чизман растягивает рот до ушей, поводит указательным пальцем, как добрый демагог, выговаривающий тупому ученику:
— Я этого не говорил, так?
Не обращая внимания на то, как она встрепенулась от страха, он хватает ее за руки, притягивает к себе так близко, что она ударяется щекой о мясистую лопату его челюсти.
— Чего я хочу, — он говорит тихо и преувеличенно отчетливо, — это больше, чем деньги. Другого хочу — на память о тебе.
Конфеткин желудок съеживается, как от ледяной воды; во рту сухо, как от золы. «За кого вы меня принимаете? — хочет она одернуть его. — Я — леди, леди!» Но из ее пересохшего горла вырываются другие слова:
— Нет времени…
Чизман смеется и, подталкивая Конфетку к каретному колесу, задирает ей юбки.
После того, как за ними закрылись рэкхэмовские ворота, Конфетка и Софи удаляются от дома уже никем не задерживаемые и никем не замечаемые.
— Куда мы идем, мисс? — спрашивает Софи, когда они быстро шагают по узкой дорожке, которая ведет от конюшни к улице.
— В какое-нибудь приятное местечко, — отвечает Конфетка.
Она запыхалась от ходьбы по булыжнику; «гладстон» и кожаная сумка раскачиваются из стороны в сторону, а трость с такой силой ударяется о землю, что наконечник начинает мочалиться.
— Может быть, я понесу одну из сумок, мисс?
— Они слишком тяжелы для вас.
Софи сводит брови, она выглядит озабоченной, оглядывается на дом, но он уже скрылся из виду. Небо сильно потемнело, из туч сыплются крупные капли дождя, стуча по земле — и по шляпке Софи. Софи изучает Вселенную в поисках дальнейших указаний на мудрость или глупость этой маленькой прогулки. Хотя и нет у нее слов для выражения этого, она чувствует, что умеет принимать космические сигналы, которые не удается расшифровать другим.
