От радости никто не заметил, как крошечный Огнежук удрал от них и стремительно понесся прямо в глубины Средоточия Магии, словно язычок пламени, гонимый порывом ветра.
Никтопапа ведет себя очень странно, подумал Лука. Этот его спутник суетливо дергался и скреб обгоревшие поля панамы. Потирая ладони, он раздраженно ходил взад-вперед и время от времени издавал какие-то односложные звуки, а то все больше молчал. Иногда он казался почти полностью прозрачным, иногда уплотнялся. Видимо, дома, в Кахани, Рашид Халифа упорно боролся за свою жизнь, и эта борьба плохо сказывалась на настроении Никтопапы. У Луки появилось странное подозрение. Уж не забавляется ли Никтопапа, издеваясь над ним, не потакает ли извращенному чувству юмора? Может, он считал, что Луке нипочем не забраться так далеко, и теперь ему вовсе не нравится, что они приближаются к тому месту, где хранится Огонь Жизни? Может, он с самого начала притворялся и отнюдь не желал, что бы путешествие оказалось удачным? Лука решил, что за ним надо приглядывать, чтобы в последний момент он не выкинул какую-нибудь пакость. Он выглядел, двигался и говорил совсем как Шах Балабол, но от этого вовсе не становился отцом Луки. Наверное, Пес с Медведем были правы, когда решили, что этому типу нельзя доверять ни на грош. Но могло оказаться и так, что внутри него шла отчаянная борьба: та часть Рашида, которую он поглотил, вступила в конфликт с его собственной смертоносной природой. Возможно, в этом и заключается суть умирания, в конфликте между жизнью и смертью. Кто из них победит, покажет время, решил Лука. А для меня главное — не путать его со своим отцом.
Ковер-самолет Сорайи снова взмыл в воздух, приняв на борт всех путешественников и «Арго». Жалди, Сара, Бадло и Джинн, четыре оборотня, принявших драконье обличье, летели в строгом строю вокруг Решама, ограждая его с четырех сторон от любой возможной атаки. Лука смотрел вниз и видел в неизмеримой глубине под собой Реку Времени, вытекавшую из по-прежнему невидимого Озера Мудрости в самом центре Средоточия Магии (который в действительности находился так далеко, что рассмотреть его было невозможно). Река впадала в гигантское кольцо Кругового Моря, а затем вытекала из него. На дне моря, как было известно Луке, спал гигантский Червь — Мусорщик Глубин, свернувшись вдоль кольца таким образом, что голова его кусала хвост. В эти мгновения ковер-самолет как раз проносился над окрестностями кольца, где на огромных территориях обитали Дурно-боги — божества, в которые больше никто не верил, перекочевавшие в область преданий.
«В Реальном Мире у них уже нет власти, — объяснял Рашид Халифа, сидя в своем любимом мягком кресле и держа на коленях Луку. — Так что они все оказались в Мире Волшебном. Нордические боги, олимпийцы Древней Греции и Рима, боги Южной Америки, вершители судеб Шумера и Древнего Египта. Они коротают время, безвременное и бесконечное, воображая, что все еще остаются божественными сущностями, играя в свои любимые древние игры, ведя свои древние войны и стараясь отвлечься от мысли, что в наши дни их не только никто не почитает, но и даже не помнит их имен».
«Грустная история, — говорил отцу Лука. — Если честно, это Средоточие Магии больше похоже на богадельню для вышедших в тираж супергероев».
«Не дай бог, они тебя услышат, — отвечал отец. — На самом деле они выглядят могучими и вечно молодыми — словом, совершенными существами. Божественность, даже минувшая, имеет свои преимущества. Так что в Волшебном Мире они все еще могут сохранять могущество. Это здесь, в Реальном Мире, все их громы, молнии и чары уже утратили былую силу».
«Все равно, — упорствовал Лука, — это должно быть ужасно для них: после многих веков поклонения и обожания оказаться выкинутыми на свалку, как вышедшая из моды одежда».
«Пожалуй. Особенно для ацтекских богов, — проговорил Рашид особым, нагоняющим страху голосом. — Ведь они привыкли к человеческим жертвоприношениям. Людям перерезали горло, и кровь их стекала прямо в каменные кубки богов. А теперь никакой тебе свежей кровушки для вышедших из употребления богов. Ты слыхал о вампирах? Большинство из них обуреваемы жаждой крови и обладают громадными клыками, совсем как возрожденные к жизни ацтекские боги. Уицилопочтли! Тескатлипока! Тлауицкальпантекутли! Макуилкоцкакуотли! Ицтлаколиукуи-Икскуимилли…»
«Перестань! — взмолился Лука. — Понятно, почему люди больше их не почитают. Ведь эти имена невозможно произнести».
«А может, это просто были дурные боги, плохо вели себя», — заметил Рашид.
Лука задумался. Предположение, что боги способны дурно себя вести, звучало странно. Разве боги не должны были служить образцом для людей, которые им поклонялись?
«Только не в древние времена, — пояснил Рашид. — Эти древние, ныне безработные боги обычно вели себя ничуть не лучше людей, а то и гораздо хуже, поскольку, будучи богами, могли позволить себе дурные поступки в божественных масштабах. Они были эгоистичными, грубыми, назойливыми, тщеславными, злобными, агрессивными, язвительными, похотливыми, прожорливыми, алчными, ленивыми, бесчестными, коварными и глупыми. И все это доходило до крайних пределов, потому что на их стороне была сила, не имеющая себе равных. От жадности они могли проглотить целый город, а в ярости устроить всемирный потоп. Вмешиваясь в жизнь людей, они разбивали сердца, похищали женщин и развязывали войны. От лени они могли проспать хоть тысячу лет подряд, а от их веселых забав люди страдали и умирали. Иногда один бог убивал другого, вызнав его слабое место и вцепляясь туда, как волк вцепляется в горло своей жертве».
«Может, оно и хорошо, что они вышли из употребления, — рассудил Лука. — Это Средоточие Магии, должно быть, то еще местечко».
«Во всей вселенной другого такого не найдешь», — подтвердил Рашид.
«А как насчет богов, в которых все еще верят? — спросил Лука. — Они тоже встречаются в Средоточии Магии?»
«Конечно нет! — ответил Рашид Халифа. — Они живут рядом с нами и среди нас».
От этих воспоминаний Луку отвлек фантасмагорический ландшафт, расстилавшийся под ковром-самолетом. Здесь между руинами, среди обломков колонн и статуй, бродили, бегали и летали разнообразные сказочные и вымышленные существа. Там стояли две исполинские каменные ноги — последнее, что осталось от Озимандии, великого царя царей. Тут же рядом горбился похожий на сфинкса пятнистый зверь, только мужского рода, а человек с телом гиены походя сокрушал дома и храмы, холмы и деревья одной только силой исступленного, лающего звериного смеха. Да вот же справа Сфинкс собственной персоной! Точно, Сфинкс. Лев с головой женщины! Подумать только, чудовище действительно останавливает путников и задает им вопросы… j — Скверно, — заявила Сорайя. — Оно задает всем одну и ту же загадку, древнюю как мир, и никто не затрудняется с ответом, который давно известен всем. По-моему, ему стоит придумать что-нибудь новенькое.
Внизу под ними важно прошествовало гигантское яйцо на длинных ногах цвета желтка. Пролетел крылатый единорог. Странное животное — смесь крокодила, льва и гиппопотама — тащилось к берегу Кругового Моря. Пса Медведя взволновал вид крошечного божка в обличье собаки.
