— Доброе утро, мистер Лайтфут, — приветствовала негра мама, так и не успевшая снять передник. Она явилась с кухни и сейчас вытирала руки бумажным полотенцем. — Как поживаете? Мистер Лайтфут улыбнулся. Его маленькие квадратные зубы были очень белыми, а из-под кепки выбивались седые волосы. И он заговорил медленно, как струйка воды, текущая из прохудившейся трубы:
— Доброе утро, миссис Мэкинсон. Привет, Кори, как дела? То, что мы услышали, было для Маркуса Лайтфута целой речью, красноречивым спичем или как там это называется. Вот уже тридцать лет он был монтером в Зефире и Братоне. Приняв эстафету от своего отца, мистер Лайтфут развил унаследованные способности и, несмотря на то что был не слишком скор на язык, мог исправить и починить вес, за что брался, вне зависимости от того, какая задача стояла перед ним.
— Ясный сегодня, — сказал он и замолк, глядя в голубое небо. Секунды медленно и мучительно утекали. Рибель гавкнул, и я зажал его морду рукой.
— День, — наконец решился мистер Лайтфут.
— Да, в самом деле. — Мама подождала, когда мистер Лайтфут продолжит, но тот просто стоял и молчал, разглядывая наш дом. Засунув руку в один из своих многочисленных карманов, он вытащил пригоршню дюймовых гвоздей и принялся пересыпать их с ладони на ладонь, словно бы тоже чего-то дожидаясь.
— Гм, — прочистила горло мама. — Могу я вам чем-то помочь, мистер Лайтфут?
— Я просто проезжал, — замедленно отозвался он, словно самая ленивая из улиток, — мимо. Заехал вот узнать, может, вам… — мистер Лайтфут снова впал в ступор и, опустив глаза, в течение нескольких секунд поизучал гвозди у себя в ладони, — нужно что починить?
— Нет, мистер Лайтфут, по большому счету нам ничего не нужно. Хотя, если подумать… — Мама замолчала, и я понял, что она действительно вспомнила о чем-то. — Тостер. Позавчера он вдруг перестал работать. Я уже хотела позвонить, а тут вы сами…
— Да, мэм, — отозвался мистер Лайтфут. — Время летит так, что и не заметишь. Повернувшись, мистер Лайтфут возвратился к своей машине и достал оттуда ящичек с инструментами, старый металлический чемоданчик, полный всех и всяческих болтов и шурупов, какие только можно представить под светом монтерского солнца. После этого он нацепил на себя пояс, увешанный инструментами, среди которых было несколько видов молотков, отверток и поразительного вида гаечных ключей. Мама открыла для мистера Лайтфута дверь и придержала ее, пропуская странного визитера в дом, потом посмотрела на меня и молча пожала плечами, что, без сомнения, могло означать только одно: я понятия не имею, с чего это он вдруг решил нагрянуть к нам. Я оставил Рибеля на улице грызть наконец-то захваченную в плен палку и тоже поторопился в дом, чтобы в прохладе кухни выпить чаю со льдом и поглазеть на то, как мистер Лайтфут будет чинить тостер.
— Мистер Лайтфут, не хотите ли сначала холодненького? — спросила мама.
— Не.
— У меня есть свежее овсяное печенье?
— Нет-нет, душевно вас благодарю. С этими словами мистер Лайтфут добыл из одного из карманов квадрат белоснежной ткани и аккуратно развернул его. Покрыв белым платком сиденье кухонного стула, он осторожно на него опустился. После чего выдернул тостер из розетки, поставил перед собой на стол рядом с ящиком и приготовился к работе. Все это было проделано с медленной грацией подводного обитателя. Мистер Лайтфут выбрал одну из отверток. У него были длинные тонкие пальцы хирурга или, может быть, художника. Наблюдение за его работой было пыткой, испытанием на выдержку, но зрители ни на миг не сомневались в том, что мистер Лайтфут знает, что делать. Вскрыв крышку тостера, он несколько минут просто сидел, молча разглядывая внутренности агрегата.
— А-га, — проговорил он после продолжительной паузы. — А-га.
— Что такое? — спросила мама, заглядывая мистеру Лайтфуту через плечо. — Его можно починить?
— Видите вот это? Маленький красный проводок? Мистер Лайтфут указал на нужное место отверткой.
— Контакт ослабился.
— И только-то? Такой малюсенький проводок?
— Да, мэм, и только. Мистер Лайтфут принялся осторожно и тщательно подкручивать соединение проводка. Наблюдая за его действиями, я чувствовал, что под влиянием гипнотических движений монтера впадаю в странный транс.
— Все, — наконец объявил мистер Лайтфут. После этого он мучительно медленно, но уверенно собрал тостер, включил его в сеть, повернул ручку таймера, и мы все молча дождались, чтобы спиральки покраснели.
— Вот так… — сказал мистер Лайтфут. Мы ждали.
— ..какая-то мелочь… Земля повернулась под нашими ногами.
— ..все портит. Мистер Лайтфут принялся сворачивать свою белую салфетку. Мы немного подождали, но чернокожий монтер либо задумался, либо действительно все сказал. Мистер Лайтфут оглянулся по сторонам и осмотрел кухню.
— Что-нибудь еще нужно починить?
— Ничего, спасибо, остальное, по-моему, в полном порядке. Мистер Лайтфут кивнул, но я был уверен, что его взгляд ищет тайные неполадки, как нос легавой ищет дичь, сидящую в высокой траве. Сдвинувшись с места, он проделал по кухне несколько небольших кругов, то легонько прикасаясь рукой к холодильнику, то трогая четырехконфорочную плиту и смеситель в раковине, словно своими чуткими пальцами определял самочувствие техники. Мы с мамой озадаченно переглянулись — действия мистера Лайтфута становились все более и более загадочными.
— Холодильник, похоже, стучит, — заметил он. — Хотите, взгляну?
— Нет, не стоит беспокоиться, — ответила ему мама. — Мистер Лайтфут, как вы себя чувствуете?
— Хорошо, миз Мэкинсон, просто хорошо. Он открыл дверцу буфета и тщательно прислушался к тому, как легко поскрипывают петли, достал из пояса отвертку и подтянул винтики в петлях буфета, и в правой дверце, и в левой. Мама снова откашлялась, на этот раз гораздо более нервно, и проговорила:
— Э-э-э.., мистер Лайтфут, сколько я должна вам за тостер?
— Все уже… — начал свой ответ Лайтфут. После этого были проверены остальные петли в буфете, потом наступил черед маминого миксера “Мистер Блэндер”, который стоял на рабочем столе, но, к несчастью для мистера Лайтфута, все оказалось в полном порядке. — ..уже оплачено, — закончил он.
— Оплачено? Но.., я не понимаю. Мама уже доставала из буфета фарфоровую сахарницу, полную долларовых бумажек и мелочи.
— Да, мэм. Все уже оплачено.
— Но я вам еще не давала никаких денег. Пальцы мистера Лайтфута погрузились в другой карман комбинезона, и оттуда появился небольшой белый конверт. Мистер Лайтфут молча передал его маме, и я заметил, что на лицевой стороне конверта голубыми чернилами написана наша фамилия: Семье Мэкинсонов. С другой стороны конверт был запечатан белым воском.
— Что ж, — вздохнул мистер Лайтфут, — думаю, что я закончил.., на сегодня. Он поднял с пола свой чемоданчик с инструментами.
— На сегодня? — потрясение переспросила мама.
