— И что? — спрашивает она. — Не говори мне, что у них нет…
(Она по-настоящему рассержена: это уже последняя капля, написано у нее на лице.)
— Такой книги там нет, — отвечает он, и она ударяет кулаком по своей ладони.
— Черт побери, Ормус! — Но она берет себя в руки, не позволяя мыслям слететь с губ: Это ведь шутка, не так ли? Иначе ты действительно спятил.
Но он с легкостью прочитывает ее мысли.
— Всю мою жизнь, — его дрожащий голос искажен отчаянием, — я живу в империи чувств. Меня влечет то, что можно потрогать, попробовать на вкус, понюхать, услышать и увидеть. Все мои речи — хвала сущему, тому, что есть и живо, у меня нет времени для сказочно-эфемерного. И теперь, несмотря на все это, я сам оказался в гуще этих сказок, явившихся сюда из гребаного эфира. Все, что прочно, тает в воздухе. И что мне теперь делать?
— Сделай из этого песни, — говорит она. — Напиши их сердцем, используй весь свой дар и уцепись за запоминающиеся строчки и мелодии. Унеси меня на ту луну.
Уткнувшись ей в грудь, он тихонько напевает ей оды, написанные другими. You are ту sunshine. I'm a king bee. Hold me tight
[205]
.
— Нас спасет музыка, — утешает она его. — Она и… и…
— Любовь, — подсказывает он. — Слово, которое ты ищешь, — любовь.
— Да, оно самое, — усмехается она, гладя его по щеке. — Я знала это.
— Ты выйдешь за меня?
— Нет.
— Почему «нет», черт возьми?!
— Потому что ты сумасшедший, задница. Спи.
Мир — хаос, где ничто ни с чем не согласуется, не складывается, но если нам не удается заставить себя думать иначе, мы не можем ни о чем составить своего мнения, сделать свой выбор. Мы не можем жить.
Видение Ормуса Камы подтвердило, что он настоящий пророк, и это говорю я, закоренелый скептик. Я имею в виду, что он действительно опередил свое время. Мы догнали его только сейчас. Он уже не видит этого, но противоречия реального мира теперь настолько заметны, настолько бросаются в глаза, а спасения от них нет, и сегодня все мы учимся приспосабливаться к ним. Мы ложимся спать, считая (возьмем наугад) г-на H. М. или г-на Г. А. известным террористом, а просыпаемся и объявляем его спасителем своего народа. Сегодня обитатели какого-нибудь богом забытого скалистого островка — мерзкие поклонники Сатаны, приносящие в жертву младенцев и пьющие их кровь, а на следующий день как будто ничего подобного никогда и не было. Исчезают лидеры целых стран, будто их никогда и не существовало, память о них стирается чудодейственным образом, а потом они выныривают вновь — как ведущие телешоу или призывающие нас покупать пиццу герои рекламных роликов, и — подумать только! — их имена снова вписаны в анналы истории.
Некие болезни уносят жизни тысяч людей, а потом мы узнаём, что таких болезней никогда не было. Мужчины и женщины вспоминают, что в детстве они стали жертвами сексуального насилия. Чушь! Ничего подобного не было. Их родители восстанавливают свою репутацию столь любящих и достойных восхищения людей, что даже вообразить невозможно. Геноцид есть — ан нет! Радиоактивные отходы загрязняют огромные пространства, чуть ли не целые континенты, и мы все знаем, что значит «период полураспада». Но вот мгновение ока кругом снова чистота, паства успокоена, можно снова наслаждаться своими бараньими котлетами.
Географические карты врут. Границы, разрываясь и петляя, змеятся по спорным территориям. Дорога, что была здесь вчера, исчезла. Пропало целое озеро. Горы взмывают ввысь и падают. У знакомых нам с детства книг оказывается другой конец. Черно-белые фильмы удивляют буйством красок. Искусство — это мистификация. Стиль — это содержание. Мертвые повергают нас в смятение. Да их вообще нет!
Вы спортивный болельщик, но правила игры каждый раз меняются. У вас есть работа! Нет, у вас ее нет! Эта женщина мыла унитаз Президента, но в мечтах своих она — знаменитый фантаст! Вы — бог секса! Вы сексуальный маньяк! За нее можно отдать жизнь! Она шлюха! Вы не больны раком! С первым апреля, у вас рак! Этот хороший человек из Нигерии — убийца! Этот убийца из Алжира — хороший человек! Этот психопат-убийца — американский патриот! Этот американский псих — патриотически настроенный убийца! Это Пол Пот загибается в джунглях Ангкора или всего лишь Ноль Нот?
Секс, высотные здания, шоколад, малоподвижный образ жизни, диктаторский режим, расизм — это плохо! Нет, au contraire!
[206]
Безбрачие разрушает мозг, высотные здания приближают нас к Богу, исследования показали, что одна плитка шоколада в день значительно улучшает успеваемость детей в школе, физические упражнения убивают, тирания — это всего лишь часть нашей культуры, так что я буду премного благодарен, если вы с вашими культурно-империалистическими идеями постараетесь держаться от меня подальше, а что касается расизма, то давайте не будем читать проповеди, лучше уж называть вещи своими именами, чем прятать их под каким-то вонючим ковром. Этот экстремист — умеренный! Это универсальное право имеет свою культурную специфику! Эта женщина, подвергшаяся обрезанию, счастлива в своей культурной среде! А аборигены — это же варварство! Фотографии не врут! Это фотомонтаж! Свободу прессе! Запретить деятельность наглых журналистов! Роман умер! Честь мертва! Бог мертв! А-а-а-а-а, они все живы, и они доберутся до нас! Эта восходящая звезда! Нет, это падающая звезда! Мы ужинали в восемь! Нет в девять! Ты пришел вовремя! Нет, ты опоздал! Восток — это Запад! Верх — это низ! Да значит нет! Внутри значит снаружи! Ложь — это правда! Ненависть — это Любовь! Дважды два — пять! И всё к лучшему в этом лучшем из миров.
Музыка спасет нас — и любовь. Когда реальность грызет меня, а она грызет меня почти ежедневно, мне нужна музыка Ормуса, его восприятие. Вот я держу в руке сияющий, как новенькая гитара, диск, я выбираю «Song of Everything»
[207]
, первую из написанных им в Америке. Он написал ее в Темп-Харбор, всего лишь через пару дней после приезда в США. А я сижу здесь в конце времен с моей милой подругой Мирой Челано — подробный рассказ о ней в программе чуть позже. Мира, эта песня звучит для тебя.
Everything you thought you knew: it's not true. And everything you knew you said, was all in your head. And everything you did and everywhere you went, well you never ever did that and you were not sent. I think you'll find we're trapped in someone else's mind. Yes I think you'll find we're trapped in someone else's mind. And it's only make-believe but we can't leave it behind. Everything you think you see: it can't be. There's just me. Darling there's just me, just me
[208]
.
