На другой день, в морось и холод, я прокатился на Ракете мимо дома дока Лизандера. Ни его самого, ни его жены я не заметил: неудивительно, что в такую погоду они сидели дома. Даже лошади доктора и те стояли в конюшне. Я понятия не имел, что именно я ожидал увидеть и для чего приехал сюда, но точно знал, что должен был это сделать. Должно было быть что-то, что связывало дока Лизандера с происшествием у озера Саксон более прочной связью, чем умозрительная теория Вернона Такстера. Вечером за ужином за столом царила такая плотная тишина, что казалось, ее можно было резать ножом. Я не решался поднять глаза, потому что смущался и боялся встретиться взглядом с отцом, мама и отец тоже избегали смотреть друг на друга. Веселенький получился ужин, нечего сказать.
За десертом, когда мы доедали свои ломти пирога с тыквой, который, сказать по правде, всем нам давно поднадоел, отец сказал:
— Сегодня рассчитали Рика Спаннера.
— Рика? Но ведь он работал в “Зеленых лугах” почти ровно столько же, сколько и ты!
— Именно.
Отец подцепил корочку пирога вилкой.
— Сегодня утром я говорил с Нилом Ярброу. Дела в молочной идут из рук вон плохо. А что поделаешь? Этот чертов.., этот супермаркет, — поправился отец, не сумев сдержаться и облегчив душу ругательством. — Все из-за него, из-за “Большого Поля”.
Отец так громко фыркнул, что я испугался, как бы кусок тыквенного пирога не вылетел у него через нос.
— Молоко в пластиковых бутылках. Что, скажите на милость, они придумают дальше?
— Леа Спаннер беременна, ребенок должен будет родиться в августе, — проговорила мама. — А у них и без того уже двое. Что Рик собирается теперь делать?
— Откуда я знаю? Он ушел домой, как только ему сообщили об увольнении. Нил сказал, что ему заплатили за весь месяц, но что это такое, когда нужно кормить четыре рта!
Отец отложил вилку.
— Может быть, испечешь для них пирог или еще что-нибудь?
— С утра испеку им свеженький.
— Вот и хорошо.
Отец протянул руку и накрыл своей ладонью мамину руку.
В этом жесте было столько всего — и сказанного, и несказанного, — что у меня защемило в груди.
— Сдается мне, Ребекка, что Рик — это только начало. “Зеленые луга” не смогут тягаться с ценами, которые устанавливает супермаркет. На прошлой неделе мы опустили цены для постоянных клиентов, а еще через пару дней “Большой Поль” снова обставил нас. Наверное, так бывает всегда — прежде чем станет хорошо, все идет как попало. Хорошие времена не приходят просто так.
Я увидел, как рука отца сжала мамину руку и она тоже ответила пожатием. Они понимали друг друга, и впереди им предстояла очень долгая жизнь.
— И вот еще что.
Отец замолчал. Было видно, что начать эту часть разговора, чего бы она ни касалась, он готовился уже давно.
— Сегодня днем я разговаривал с Джеком Марчетте. Он был на заправке “Шелл”, когда я остановился там залить бензин. Он сказал…
Отец снова замолчал, словно в его горле что-то застряло.
— Он сказал, что, кроме него, Джей-Ти сумел отыскать только одного добровольца. И знаешь кого? Мама молча ожидала продолжения.
— Человека-Луну.
Невеселая улыбка промелькнула на лице отца.
— Представляешь? Среди всех здоровых мужиков в этом городе только Джек и Человек-Луна решились встать на сторону Джей-Ти против Блэйлоков. Я глубоко сомневаюсь, что Человек-Луна вообще когда-нибудь в жизни держал в руках пистолет, не то что в кого-то стрелял! А остальные решили, что лучше отсидеться дома в безопасности. Вот так.
Мама вырвала руку из руки отца и отвернулась. Тогда отец взглянул на меня так пристально, что я поежился на стуле, потому что от этого пронизывавшего насквозь взгляда мне стало не по себе.
— Что за отец у тебя, напарник? Завтра можешь рассказать в школе, как твой отец помогает поддерживать в городе порядок и справедливость.
— Нет, сэр, я ничего не собираюсь говорить, — сказал я. — Нет уж, расскажи всем все как есть.
— Я уверена, что не увижу отцов одноклассников Кори, выстроившихся в очередь кандидатов на пулю Блэйлоков! — крикнула мама, взволнованная и напряженная. — Где эти бравые парни, которые отлично умеют обращаться с ружьями? Или они только болтать горазды? Где наши храбрые охотники? Где наши драчуны-пустобрехи, у которых на словах было столько драк, что не хватит пальцев на руках и ногах у всех членов их семейств, которые легко решают все свои проблемы с помощью кулаков и пистолетов и которым весь мир ничего не стрит за пояс заткнуть?
— Я не знаю, где они.
Отец оттолкнул стул и поднялся.
— Зато я знаю, где я сам.
С этими словами он повернулся и направился к входной двери. Задыхаясь, мама спросила, с испугом глядя отцу в спину:
— Куда ты идешь?
Отец остановился. Постояв так, между нами и дверью, он поднял руку к лицу.
— Я иду на крыльцо, Ребекка. Просто на крыльцо. Хочу посидеть один. Мне нужно подумать.
— На улице холодно и идет дождь!
— Ничего, я это переживу, — ответил отец и вышел. Он вернулся обратно примерно через тридцать минут. Усевшись в свое кресло перед камином, он стал греться. Был вечер пятницы, и мне разрешалось посидеть вечером подольше. В половине одиннадцатого, когда пришло время идти в постель, отец все еще сидел в кресле перед очагом, положив руки локтями на подлокотники и устроив подбородок на сцепленных руках. Ветер рвался в дом и стучал в окна, дождь бил в стекла горстями, стараясь процарапать их насквозь.
— Спокойной ночи, мама! — попрощался я. Мама тоже пожелала мне спокойной ночи, на минутку оторвавшись от своей геркулесовой работы на кухне.
— Спокойной ночи, папа.
— Кори?
— Да, сэр?
— Если мне вдруг придется убить человека, чем я буду отличаться от того убийцы, который приковал несчастного к рулю автомобиля и отправил на дно озера Саксон?
Я задумался над ответом на несколько секунд.
— Это будет совсем другое дело, сэр. Потому что в вашем случае ты убьешь для самозащиты.
— Откуда ты знаешь, что тот человек тоже каким-то образом не защищал себя?
— Трудно сказать. Возможно, так оно и было. Но ему нравилось то, что он делал, а ты не станешь убивать с удовольствием, ведь так?
— Да, — ответил отец. — Убийство вызывает у меня отвращение.
Я хотел сказать еще кое-что. Но я не знал, захочет ли услышать это отец. Но я должен был сказать.
— Сэр? — позвал я.
— Что, Кори?
— Мне кажется, что мир и покой для себя можно завоевать только своими руками. Мне кажется, что за мир и покой нужно сражаться, хочешь этого или не хочешь. Как это случилось, например, с Гочей Брэнлином и Джонни. Джонни никогда не дрался. Он и сейчас не похож на драчуна. Но его заставили драться. И в результате он завоевал мир и покой для всех нас, его друзей.
