Прошел еще год, когда подошва ботинка мистера Лайтфута, на поясе которого позвякивали инструменты, коснулась последней ступеньки стремянки. Поставив на пол подвала свой ящик, мистер Лайтфут принялся рассматривать, но не мистера Моултри, а чернокожего танцора на плакате, который моментально привлек его внимание. Лайтфут все глядел и глядел на плакат, а внутри бомбы тикал неумолимый механизм, отсчитывающий уходящие секунды.
— Ага, — наконец проговорил Лайтфут и покачал головой. — Ага.
— Над чем это ты потешаешься, ты, глупый абориген?
— Это не негр, — отозвался монтер. — Это белый человек, выкрашенный в черный цвет, и выглядит он дураком.
Наконец заставив себя оторваться от картины Эла Джонсона, мистер Лайтфут обратил взор к бомбе. Очистив пространство вокруг бомбы от деревяшек с торчавшими гвоздями и кусков черепицы, он уселся прямо на красный глиняный пол в пыль. Наблюдать за ним было все равно что смотреть на переползающую футбольное поле улитку. Свой чемоданчик он поставил себе под бок и прижал локтем, словно старого и надежного товарища. Потом, достав из нагрудного кармана пару очков в тонкой проволочной оправе, тщательно подышав на них и протерев линзы чистым носовым платком, Лайтфут водрузил их на нос, проделывая все это с мучительной неторопливостью.
— Господи, да чем же я заслужил такую муку? — простонал мистер Моултри.
Мистер Лайтфут перевел на него свои глаза, увеличенные выпуклыми стеклами очков.
— Вы-то ничем, — ответил он Моултри. — А вот я действительно получаю по заслугам.
Наклонившись поближе к бомбе, он принялся что-то высматривать на ее поверхности, и между его нахмуренными бровями залегла глубокая складка.
— Понимаете теперь, что к чему?
После этого мистер Лайтфут снял со своего пояса самый миниатюрный на свете молоточек. Облизнув большой палец, он медленно-медленно смочил своей слюной плоское било молоточка. Проделав эту загадочную манипуляцию, он принялся выстукивать бок бомбы, так тихо, что звук едва можно было расслышать.
— Не смей бить по ней молотком. Господи ты Боже мой, неразумное создание! Из-за тебя мы все взлетим на воздух!
— Не взлетим, — шепнул мистеру Моултри в ответ монтер, продолжая осторожно “размечать” молоточком поверхность бомбы. Потом прижался ухом к железной шкуре бомбы.
— Ага, — удовлетворенно проговорил он. — Я слышу тебя. Наблюдая за тем, как легкие пальцы Лайтфута скользят по поверхности бомбы, словно по шерстке ласковой кошки, Моултри страдал в невыразимых мучениях.
— Ага. — Пальцы монтера нащупали тонюсенький, едва различимый шов. — Вот где скрывается дверца к твоему сердцу, верно?
Осмотрев бомбу ниже и выше шва, он обнаружил со стороны носа и со стороны хвоста по четыре винтика. Со скоростью таяния ледника он принялся выбирать на своем поясе подходящую отвертку.
— Ты ведь не просто так сюда пришел, верно? — совершенно безумным голосом спросил у негра мистер Моултри. — Ты ведь пришел для того, чтобы убить меня?
Внезапно в его голове что-то со щелчком встало на место.
— Это она послала тебя, чтобы расправиться со мной? Это она, правильно? Она!
— Она самая, — спокойно отозвался мистер Лайтфут, примериваясь отверткой к первому шурупу. — А в остальном вы правы лишь наполовину.
Несколькими тысячелетиями позже маленький винтик вывалился из железного бока бомбы и упал Лайтфуту на ладонь. Глядя на винтик, мистер Лайтфут принялся насвистывать “Раз в морозную ночь снеговик…”, совершенно без всякой интонации и раз в сто медленнее, чем в оригинале. Примерно между третьим и четвертым винтами звук часового механизма сделался гораздо громче — от тиканья перешел к позвякиванию и скрипу. Мистер Моултри, лежавший в луже собственного пота, смешанного с пылью, с отчаянно колотившимся сердцем, в предынфарктном состоянии, за несколько минут похудел ровно на пять фунтов.
Мистер Лайтфут достал из чемоданчика пузырек со странной синеватой мазью. Открыв пузырек, он добыл на мизинце из его горлышка немного мази, напоминавшей цветом шкуру угря. Плюнув на мазь, он осторожно и медленно смазал ею шов, обегавший кольцом середину бомбы. Потом, крепко взявшись за стабилизаторы, он попытался повернуть их против часовой стрелки. Ничего не получилось — “хвост” бомбы остался на месте. После этого, упершись ногой с другой стороны, мистер Лайтфут попытался повернуть “хвост” бомбы в противоположном направлении, однако и на этот раз его усилия не дали результата.
— Вот незадача-то! — Мистер Лайтфут посуровел и неодобрительно нахмурил брови. — Но со мной не балуй!
Снова взявшись за миниатюрный молоток, он еще раз простучал все отверстия, из которых только что выкрутил винты. В течение этих нескольких минут мистер Моултри потерял еще несколько фунтов, потому что его штаны внезапно сделались мокрыми насквозь. Отложив молоток, мистер Лайтфут снова крепко взялся за “хвост” бомбы.
Медленно, с упрямым и мучительным скри-и-и-ик, хвостовая часть бомбы стала поворачиваться. Откручивать бомбе “хвост” было крайне тяжело, и потому мистер Лайтфут время от времени был вынужден делать передышку, чтобы размять затекшие пальцы. Размяв кисти, он снова ухватывался за оперение бомбы с упорством бобра, перегрызающего непомерный ствол твердого как камень дерева. В конце концов терпение победило. Сняв “хвост”, мистер Лайтфут обнажил электронную начинку бомбы, где разноцветные провода переплетались с не меньшей густотой, чем лианы в джунглях, а черные пластиковые цилиндры напоминали хитиновые спинки тараканов.
— Ого! — протянул мистер Лайтфут, пораженный устройством бомбы до глубины души. — Вот это красотища!
— Он убьет меня, — простонал мистер Моултри. — Убьет до смерти!
Звук часового механизма сделался оглушительно громким. С помощью тонкого металлического щупа мистер Лайтфут изучил маленькую красную коробочку, из которой доносилось тиканье. Отложив щуп, монтер проделал то же самое собственным пальцем, тихонько насвистывая и, видимо, получая от процесса глубочайшее наслаждение. Наконец палец убрался из чрева бомбы.
— Ага, — снова проговорил мистер Лайтфут. — Потихоньку нагреваемся.
Мистер Моултри уже бормотал что-то совершенно неразборчивое, из его опухших глаз безостановочно катились слезы.
Ловкие пальцы мистера Лайтфута снова принялись за дело, прослеживая проводки от мест их подключения. Над бомбой, точнее, над красным ящичком, дрожа, поднималось легкое марево. Закончив осмотр, мистер Лайтфут в задумчивости почесал подбородок.
— Знаете, — проговорил он. — Есть одна проблема… Мистер Моултри трепетал, балансируя на грани сознания.
— Видите ли. — Мистер Лайтфут продолжал в задумчивости потирать подбородок. — Всю жизнь я чинил вещи. Я никогда не ломал их.
Медленно вдохнув, он так же медленно выпустил воздух из легких.
— А здесь, сдается мне, без маленькой поломки никак не обойтись.
