И вот теперь Эван остановил микроавтобус и выключил двигатель.
— Все в порядке, — сказал он и ободряюще пожал ей руку, — вот мы и на месте.
Прямая длинная дорожка с безупречно аккуратной живой изгородью по обе стороны вела к массивной входной двери. Эван обнял Кэй за талию и привел в движение сверкающее латунное дверное кольцо. До них доносились разговоры, смех, музыка. За дверью послышалось движение, а на проезде чуть замерцал свет от приближающихся передних фар, и слабый ветерок прошелестел легким звоном в мелодии ветра.
Дверь приотворилась, выпустив наружу веселье и непринужденные разговоры. В дверном проеме показались очертания фигуры.
— А, так это вы! — сказала она. — А я уже начала думать, что вы не приедете. Пожалуйста… — дверь распахнулась пошире; фигура сделала приглашающий жест.
Кэй и Эван прошли мимо женщины в обширную прихожую с высоким потолком и красивым полом, выложенным синим и зеленым кафелем. Эван увидел свечение люстр во всей анфиладе роскошных комнат, наполненных несомненно дорогостоящей мебелью и множеством зелени. В прихожей прогуливалось несколько гостей, все с бокалами в руках, но большинство, казалось, собралось в задней части дома.
— Доктор Драго, — проговорила Кэй. — Позвольте мне познакомить вас с моим мужем, Эваном.
И Эван обернулся к женщине.
На ней было длинное до пола черное платье и золотые браслеты на запястьях, волосы были зачесаны назад, и Эван обнаружил, что с искренним восхищением всматривается в глубину самых прекрасных глаз, которые когда-либо ему доводилось видеть. Они не мигали и твердо выдержали его взгляд. Затем женщина улыбнулась и протянула руку с красными ногтями.
— Катрин Драго. Очень приятно с вами познакомиться.
Он взял ее руку и почувствовал, как его кости заскрипели от ее пожатия, но сохранил приятное выражение лица. Кэй поняла, насколько же крупной женщиной была Катрин Драго: у нее были квадратные плечи — почти такие же широкие, как у Эвана, и она казалась выше его по крайней мере на дюйм. Она выпустила руку Эвана, и тот, все так же улыбаясь, начал растирать суставы своих пальцев.
— Я провожу вас во внутренний дворик, — сказала Катрин Драго и повела их по коридору, мощеному кафелем. — Кэй, как прошли ваши занятия на этой неделе?
— Прекрасно, — сказала она. Шум разговоров приближался.
— Надеюсь, они еще не свели вас с ума?
— Думаю, что справлюсь.
— Да, — сказала эта женщина и улыбнулась. — Конечно справитесь.
Эван заметил кое-что странное в интерьере дома. На стенах не было картин в рамках, вместо этого стены и большая часть высоких потолков были покрыты яркими фресками, изображающими пасторальные сцены, руины, напоминающие развалины древнегреческих храмов, табуны бегущих лошадей с гладкими лоснящимися боками. Он увидел, как Драго быстро взглянула на его галстук, слегка прищурив глаза, затем снова посмотрела ему в лицо. И хотя эта женщина достаточно приятно улыбалась, Эвану показалось, что он заметил слабый проблеск чего-то, полностью противоположного этой улыбке. Что-то холодное и чужое. Пока она грациозно двигалась впереди, он разглядывал ее; она была красивой женщиной, в этом не было сомнения. Но Эвана привлекало в ней нечто большее, чем просто красота; с самого начала он разглядел первобытную чувственность, таящуюся под холодным самообладанием. Это было что-то, к чему, казалось, можно было прикоснуться, и на мгновение он ощутил сексуальное возбуждение, обволакивающее и запирающее его в этом коридоре, облицованном фресками. Он неожиданно понял, что его чувства обострены.
— У вас красивый дом, — говорила Кэй другой женщине. — Ваш муж купил его или построил?
Драго хрипло рассмеялась.
— Муж? Нет. Я не замужем. Я построила этот дом сама.
Они вошли в просторную комнату с каменным полом, мраморными колоннами и баром, за которым бармен в белой куртке смешивал напитки в электрическом миксере. Несколько хорошо одетых пар стояли вокруг бара, словно спутники, вращающиеся вокруг планеты, и разговаривали. Они едва ли заметили вошедших Кэй и Эвана, обратив свои заискивающие взгляды на доктора Драго. В углу, около огромного камина с резными барельефами человеческих фигур, трио музыкантов — мандолина, гитара, флейта — наигрывало кажущуюся иностранной мелодию, возможно испанскую или греческую, решил Эван. Музыка, казалось, придавала жизнь фрескам на лесные темы, украшающим стены. Теперь Эван мог разглядеть сорок или пятьдесят других гостей; по периметру внутреннего дворика в порыве внезапно налетевшего легкого ветерка замерцали фонари, их свет слился с эфемерным светом фонарей, развешанных на деревьях.
Драго проводила их к бару.
— Хотите что-нибудь выпить? — спросила она. Эван отрицательно покачал головой, Кэй попросила джин с тоником. Другая женщина смотрела на комнату в течение нескольких секунд, затем ее глаза встретились со взглядом Эвана.
— Чем вы занимаетесь, мистер Рейд?
— Я писатель, — сказал он ей.
— Он опубликовал несколько рассказов, — сказала Кэй, забирая джин с тоником, предложенный барменом.
— Я понимаю. — Взгляд доктора Драго снова скользнул очень быстро на галстук Эвана, а затем на его лицо. Она улыбнулась, но Эван чувствовал очень ясную и определенную силу ее глаз; теперь он понимал, о чем говорила Кэй. Казалось, эта женщина пытается проникнуть в его мозг своим взглядом. И это ей почти удалось, потому что у Эвана возникло неожиданное желание рассказать ей о своем замысле по поводу Вифаниина Греха. Но он сопротивлялся этому. На мгновение что-то промелькнуло во взгляде доктора Драго, что-то очень мимолетное, словно танец темно-синего пламени на газовой плите. Эван мигнул, сам того не желая, и тогда странное видение исчезло. Звуки музыки показались более громкими и более раздражающими его чувства.
— Я до недавнего времени не знала, что вы мэр Вифаниина Греха, сказала Кэй. — Скажите, ради Бога, как вам удается справляться с этим и одновременно с вашими обязанностями в колледже Джорджа Росса.
— Не без заметных усилий, уверяю вас, — сказала она, глядя теперь на Кэй. — Но я все же думаю, что, честно говоря, не слишком-то трудно управлять делами деревни такой величины. И все жители всегда так хотят помочь, — она улыбнулась. — Девяносто девять процентов работы я отдаю другим.
— А как насчет исторического общества? — спросил Эван. — Это ведь тоже отнимает много времени, не так ли?
Она медленно повернула голову и посмотрела на него тяжелым взглядом, в котором явно проглядывало презрение. Все еще улыбаясь, но теперь более холодно и искусственно, она тихо сказала: — О! А вы знаете обо мне больше, чем я думала.
Эван пожал плечами.
— Просто я собрал уже кое-какую информацию.
Она кивнула.
— Да. Это ведь часть вашей профессии, не так ли. Раскапывание фактов, я имею в виду? Историческое общество… заботится о себе само.
