Странно, если в отношении Тимофеева у меня еще были какие-то подозрения, то в Попове я практически не сомневался. Неужели действительно и Попов – ублюдок? Я представил себе его розовое лицо, вспомнил его, как живого, в деталях. Никогда бы не подумал.
– Ладно, – говорю, – хорошо. А Синицын?
– Ублюдок! – выпаливает она не задумываясь.
Хоть бы немножко посомневалась, чисто для приличия. Но нет.
– Что ты скажешь про Голощекина? Вот мне интересно! – говорю я.
– Ублюдок твой Голощекин, – отвечает.
Честно говоря, про Голощекина я и сам догадывался.
– Ну, а взять, к примеру, Трахтенбройда?
С моей точки зрения, Трахтенбройд – святой человек. Не думал я, что она посягнет на Трахтенбройда.
– Трахтенбройд? – переспрашивает.
Так я и знал. Назвать Трахтенбройда ублюдком при всем желании невозможно, такой это чудесный человек.
– Да, – говорю, – Трахтенбройд. Ну? Что? А?
– Ублюдок, – говорит она. – Полный ублюдок твой Трахтенбройд.
Я почувствовал, как температура, давление и плотность среды вокруг нее подвергаются хаотическим флуктуациям.
– Далай-лама? – почему-то срывается у меня с языка.
– Ублюдок.
– Хари Кришна?
– Ублюдок.
– Васко да Гама?
– Ублюдок! Ублюдок! Ублюдок! Да, все ублюдки, до единого. Хоть бы раз встретился не ублюдок. Так нет же! Все ублюдки. Все!
Она искрится электрическими разрядами, будто утраченными драгоценностями.
Тут я начинаю понимать, что, очевидно, и я не исключение. Я – очередной ублюдок, которому она может пожаловаться на жизнь. Я останавливаюсь.
– Знаешь, – говорю, – пожалуй, я пойду.
– А что случилось? – удивляется она.
– Ничего.
Неужели, думаю, не понятно?
– Ну, пока, – она свернула за угол.
И тут же яркая вспышка пронзила вечернее небо. Раздался взрыв, и над крышей пятиэтажного здания поднялось густое облако пыли. Я услышал, как мелкими осколками осыпается на дорогу содержимое ее сумочки.
Нет, думаю, все-таки зря она так про Трахтенбройда.
ДЕВУШКА МОЕЙ МЕЧТЫ
Я шел домой и думал. Думал, что мне очень нужна девушка.
«Зачем мне девушка?» – спрашивал я себя.
Для любви, для секса и все такое.
Я хотел бы встретить девушку, которая сможет заменить мне нейролептики.
Но все же больше для того, чтобы мне было, кому все время ныть и жаловаться. Такой я человек, как межреберная невралгия, – все время ною и ною.
А она должна внимательно вникать во все, о чем бы я ни стал ей рассказывать. Сопереживать, долго со мной это обсуждать, задавать наводящие вопросы, копаться в справочной литературе, проводить сравнительный анализ, ссылаться на общественный и личный опыт и, в конце концов, с трудом переубеждать-таки меня, приводя самые серьезные аргументы в пользу своей точки зрения. Успокаивать и заверять, что все будет хорошо. Желательно, даже очень хорошо.
Сама же эта девушка должна быть абсолютно здоровой и никогда ничем не болеть. Ну, разве что в детстве – свинкой или краснухой. У нее должна быть очень устойчивая психика и все, какие надо, прививки. Ей необходимо быть симпатичной, с правильной геометрией лица и фигуры. Что еще? Доброй, интеллигентной, с чувством юмора. Я даже был бы не против, если бы она носила очки.
HOME, SWEET HOME!
Я люблю возвращаться домой. Мне нравится моя квартира. Она расположена на улице Маши Порываевой.
У Довлатова есть такой персонаж – Дуня Распердяева. Они у меня как-то слились. Поначалу я их все время путал. В смысле, Дуню с Машей. Бывает, поймаю машину и говорю водителю: «Улица Дуни Распер… э-э-э… Маши Порываевой».
А однажды остановил машину, только открыл дверцу, а водитель тут же спрашивает:
– Сколько?
Я говорю:
– Вас не интересует, куда ехать?
А он говорит:
– Абсолютно.
Так вот. Улица Маши Порываевой упирается в площадь трех вокзалов. Больше всего в жизни я ненавижу вокзалы. Всегда, по возможности, обходил их стороной. И вот теперь живу в непосредственной близости сразу к трем!
По ночам слышно, как следуют составы с ближнего ко мне Казанского вокзала. Как стучат колеса на стыках рельс. Такой знакомый звук с детства, с пионерских лагерей и далее везде. С остановками то там, то сям. И в Москву три года назад я прибыл на этот ближний ко мне Казанский. Ехал, колеса стучали, курил у окошка в тамбуре, ветер задувал в лицо, и несся он из самой неизвестности, откуда-то из моего непознанного будущего. Я не знал этого города, не знал, где буду жить, где работать, и надолго ли здесь задержусь… Одним словом, ничего не знал.
В свою будущую квартиру меня привел маклер. Дверь нам открыла хозяйка – заспанная девушка. Звали ее, понятно, Маша. Она показала квартиру. Мне все понравилось, особенно вмонтированные в потолок колонки. В комнате – над кроватью, в кухне – над столом, в санузле – над ванной. Это был решающий фактор – музыка должна нестись отовсюду! Это правильно! Никаких тихих углов! Все во власти звуков! И я сказал: «Беру!»
Накануне сделки я валялся на диване перед телевизором в съемной квартире, и вдруг, откуда, не понятно, пришла мысль. Она явилась ко мне не вследствие каких-то логических построений, умозаключений, как обычно приходят мысли, – нет. Эта мысль посетила меня совершенно самостоятельно. Просто свалилась мне на голову, как кирпич. Я вдруг подумал: а что, если эта Маша – хозяйка моей будущей квартиры – именно та девушка, которую я потерял тогда в кинотеатре «Ролан» после фильма Альмодовара «Поговори с ней»? Та самая девушка, с которой мне не удалось тогда поговорить, в плечо которой мне так и не случилось уткнуться?
Сколько прошло с тех пор? Почти год.
Я отгонял от себя эту мысль, потому что она казалась мне слишком невероятной. Многомиллионный город! Нет, этого не может быть. Помню, когда случился теракт в метро на «Пушкинской», мне позвонила мама. Она была очень взволнованна. И тогда я сказал ей:
– Успокойся. В этом городе живет пятнадцать миллионов человек! Вероятность, что со мной что-то могло случиться, ничтожна.
Какова же вероятность ТАКОГО случая?
Я ворочался всю ночь – ждал утра, чтобы все выяснить. На следующий день мы должны были встретиться с Машей у нотариуса для подписания договора «купли-продажи».
Как только увидел ее, тут же спросил: смотрела ли она фильм «Поговори с ней» в кинотеатре «Ролан»? Она сказала, что да, смотрела. «На первом месте, в первом ряду?» Да, там. «Помню, помню, – сказала она мне. – Точно-точно». Она меня узнала, вспомнила!
