Его спина уперлась в стену, а челюсть отвисла, когда он ошеломленно ахнул.
— Возьми его, — сказала Мэри — Возьми его. Он наш теперь.
Зазвонил телефон. Снизу женщина, которая не знала настоящего имени своего мужа, крикнула:
— Дженни, ты не возьмешь трубку?
— Ладно! — ответил голос девочки. Телефон перестал звонить. Звук мультфильма по телевизору продолжался.
— Возьми его, — настаивала Мэри. Слезы текли по ее щекам, разрушая косметику.
— Папа, это миссис Хантер! — крикнула девочка. — Она приедет только во второй половине дня!
Прошли три мгновения. Затем снизу раздалось:
— Кейт'!
— Возьми его, — прошептала Мэри. — Возьми его. Возьми меня, Джек. Прошу тебя… — Всхлип поднялся в ней, как стон, потому что она видела, что ее истинная любовь, ее спаситель, ее цель жизни, человек, который нежил ее во снах и манил через три тысячи миль, намочил в штаны.
— Мы теперь вместе, — сказала она. — Как прежде, только еще лучше, потому что у нас есть Барабанщик. Он наш, Джек. Я взяла его для нас.
Он попятился от нее, споткнулся и чуть не упал. Мэри хромала вслед за ним через прихожую в коридор.
— Это все я сделала для нас, Джек. Понимаешь? Я сделала это, чтобы мы могли быть вместе, как когда-то…
— Ты сумасшедшая, — произнес он придушенным голосом. — О Боже… ты… украла этого ребенка… для меня?
— Для тебя. — Ее сердце опять обретало крылья. — Потому что я люблю тебя, люблю, люблю.
— Нет! Нет! — Он мотал головой.
Джек знал эту историю из газет и телепередач и следил за ней, пока более важные события не вытеснили ее с первых полос. Он видел старые фотографии Штормового Фронта, все эти лица — молодые по возрасту и древние по их страстям. Он тысячи раз пережил те дни, и теперь прошлое ворвалось к нему в двери, неся украденного ребенка.
— О Господи, нет! Ты всегда была тупой, Мэри… Но я не знал, что ты еще и сумасшедшая!
Всегда была тупой. Еще и сумасшедшая.
— Я… я сделала это для нас…
— ПОШЛА ВОН! — заорал он. Краска бросилась в его пухлые щеки. — ПОШЛА ВОН, ЧЕРТ ТЕБЯ ПОБЕРИ!
Сэнди Кавано вошла в дверь и остановилась, увидев, что эта женщина протягивает ребенка Кейту. Муж посмотрел на жену и завопил:
— Беги отсюда! Хватай Дженни и убирайся! Она сумасшедшая!
Хорошенькая девочка лет десяти или одиннадцати с белокурыми волосами и ярко-голубыми глазами выглянула в коридор вслед за своей матерью.
— Бегите! — снова крикнул Джек Гардинер, и женщина схватила ребенка и побежала в глубь дома.
— Джек? — Голос Мэри звучал надломленно, слезы струились из глаз, почти ее ослепив. Ты всегда была тупой. — Я люблю тебя.
— ТЫ ПСИХАНУТАЯ СУКА! — Слюна забрызгала из его рта и полетела в лицо ей и Барабанщику. — ТЫ ЖЕ ВСЕ ГУБИШЬ!
— Полиция! — Мэри услышала, как женщина кричит в телефон. — Оператор, дайте мне полицию!
— Возьми его, — настаивала Мэри. — Прошу тебя… возьми нашего ребенка.
— Это все кончено! — заорал он. — Это была игра! Игра! Я тогда так сидел на кислоте, что даже не знал, что делаю! Мы все не знали! — Тут до него дошло, и голова его качнулась назад. — Господи… ты хочешь сказать… ты все еще веришь?
— Моя… жизнь… была твоей, — прошептала Мэри. — Она и сейчас твоя!
— Полиция? Это… это Сэнди Кавано! У нас… кто-то в нашем доме!
— Ты мне не нужна! — крикнул он. — Этот ребенок мне не нужен! Все это было давным-давно, было и прошло!
Мэри стояла совершенно неподвижно. И Барабанщик плакал. Джек перед ней прижался спиной и поднял руки, будто защищаясь от чего-то мерзкого.
И в этот жуткий момент она поняла его.
Лорда Джека никогда не было. Был только кукольный мастер, дергающий за проволочки и крючки. Лорд Джек был фикцией, а перед ней стоял настоящий Джек Гардинер — дрожащий и перепуганный мешок крови и внутренностей. Его власть состояла из лжи, ловкого жонглирования лозунгами контркультуры, кислотных грез и военных игр. У него не осталось веры, потому что ее не было никогда. Он лживыми руками собрал Штормовой Фронт, построил башни из глины и расписал их под камень, сплавил лошадей со львами, назвал их борцами за свободу и бросил в пламя. Он создал герб и собрал под ним людей, чтобы они одели его в полотнища славы. И вот он стоит здесь в мундире трахающего мозги государства, а Гэри и Акитта, Дженет и Чин-Чин — все, кто был верен, стали призраками. Женщине, которая не знает ничего об огне и муке, он позволяет звать свиней. И Мэри знала почему. Это сокрушило ее душу, но она поняла. Он любит эту женщину и этого ребенка.
Лорд Джек мертв.
Джек Гардинер сейчас умрет.
Она спасет его от свиней последним актом любви.
Она переложила Барабанщика на изогнутую руку, вытащила из сумки револьвер и навела его почти в упор.
Джек вдавился в угол. Рядом с ним на стене был взятый в рамку герб: замок на облаке, окаймленный оленями и мечами. Под этим гербом была фамилия: Кавано.
Мэри скрипнула зубами, глаза ее потемнели обещанием смерти. Джек издал хныкающий звук, как побитая собака.
Она спустила курок.
Страшным грохотом раскатился выстрел в холле. Сэнди Кавдно вскрикнула. Мэри выстрелила второй раз. И третий выстрел прогремел, и густая красная любовь хлынула из пробитого тела. Мэри прижала дуло к его лысеющему черепу и выпустила четвертую пулю. Голова Джека лопнула, разметав мозги по всей комнате и по свитеру Мэри. Кровь и мясо веснушками налипли ей на щеки и прилипли к желтой «улыбке».
Осталось две пули. Женщина и ребенок.
Она пошла было за ними, но в дверях остановились. Две пули. Для женщины и ребенка. Но не для тех, которые корчатся и вопят в той комнате. И не в этом доме, где скоро свиньи налетят и потащат трупы, как охотники с трофеями.
Хромая к двери, Мэри миновала Бога, укрывшегося в углу.
— Ты знаешь где, — сказал он ей из-под широкополой шляпы, и она ответила:
— Да.
Она ушла из этого дома, унося Барабанщика, — вдвоем против всего мира.
Сев в машину, она поехала задним ходом к дороге, разбрасывая колесами гравий и одной рукой доставая атлас дорог.
Ее палец отметил маршрут и место. Это недалеко. Миль двадцать по прибрежной дороге. Знакомый путь. Интересно, ездил ли когда-нибудь туда Джек — чтобы посидеть и помечтать о прошлом.
Нет, решила она. Он никогда туда не ездил.
При повороте на Оверхилл мимо нее проехал полицейский автомобиль со включенной мигалкой. Он повернул на Муир-роуд и скрылся из виду.
Мэри поехала дальше. Домой.
