— Это верно, — улыбнулся Натан, провожая парочку взглядом.
— Тебя послушать, так Обри совсем на него не похожа.
— Небо и земля. Впрочем, сначала она такой не была.
Скитер тем временем дурачился, притворяясь, будто испугался Буча, и даже попытался убежать.
— И с детьми отлично ладит, — заметила я. — А свои у него есть?
— Не успел завести. — Натан резко помрачнел. — Его жена только-только забеременела, когда все случилось. Ее звали Джил. Удивительно красивая и добрая женщина.
— Прости, — пробормотала я, жалея, что вообще подняла эту тему.
Натан поцеловал меня в щеку:
— Все мы кого-то потеряли. Такова сейчас жизнь.
Эшли вышла проводить Купера в караул. По уже заведенной традиции они обнялись и поцеловались.
— Уговорите Ната, пусть приготовит на ужин курицу-гриль, — подмигнул Купер и закинул на плечо винтовку.
Я нежно погладила Натана по плечу:
— Ты самый лучший повар в мире.
— Люблю тебя! — крикнула вслед Куперу Эшли.
— И я тебя! — откликнулся тот и, послав ей воздушный поцелуй, побежал на восток.
— Телячьи нежности, — фыркнула я, чтобы поддразнить Эшли.
Вскоре к нам присоединился Скитер, весь мокрый от пота после беготни на пару с Зои.
— Симпатичный бычок. Так и просится на сковородку.
— Не смешно, — бросила Эшли, хотя сама улыбалась. — Это наш питомец.
Натан пихнул шурина в бок:
— Ты такой смелый, пока Буч в загоне. Может, выпустим его и поглядим, кто кого?
— Разумеется, я его, — фыркнул Скитер.
Все засмеялись, но Натан вдруг прижал палец к губам, призывая нас к молчанию. И тут мы услышали крик: Купер мчался по полю, размахивал руками и орал что-то неразборчивое. Натан вдруг обмер.
— Господи, Зои!
И бегом ринулся на улицу. Следом — Скитер и я. Мы побежали на юг, в том же направлении, что и Купер. Поначалу сарай заслонял нам обзор. Вскоре он остался позади, и я увидела Зои. Широко раскинув руки, девочка медленно поворачивалась взад-вперед, как флюгер, не замечая, как в паре метров от нее ковыляет почуявший добычу песец.
— Зои, сзади! — надрывался Купер. — Беги!
Девочка встала спиной к мертвецу и непонимающе нахмурилась.
— Зои! — задыхаясь, выкрикнул Натан. — Детка, беги сюда! Беги что есть мочи.
Она наконец обернулась, но, увидев причину наших криков, застыла на месте. Время словно остановилось. Дальнейшее происходило как в замедленной съемке. Мне не хватало скорости, я понимала, что не успею. Сердце разрывалось от боли, толкая меня с новой силой вперед.
Раздался плотоядный стон. Тварь торжествовала в предвкушении кровавого пиршества. Пара чудовищных рук потянулась к девочке, но та даже не шелохнулась.
— Зои, беги! — завопил Натан срывающимся голосом.
Тварь наклонилась к Зои, но Купер рванулся вперед и увлек девочку на землю, прикрыв своим телом.
Натан истошно завопил и прибавил ходу, но от дочери его отделяли добрые десять шагов. Когда мы очутились на месте, Зои лежала на спине, глядя в ослепительно-голубое небо, а Купер добивал чудовище прикладом винтовки.
— Ты цела? Не укусили? — Натан принялся ощупывать девочку с ног до головы. Задрал ей футболку и тщательно исследовал каждый участок кожи.
И тут Зои заплакала. Натан взял ее на руки и стал баюкать, как маленькую. Мы со Скитером подбежали к Куперу и в ужасе застыли — на плече у парня зияла огромная рана.
Купер рухнул как подкошенный. Я опустилась рядом с ним на колени, глядя на ошметки кожи и мяса на его плече, едва прикрывающие кость.
Скитер стянул через голову рубашку, скрутил в жгут и отдал мне. Я сильно затянула самодельную шину на предплечье, но все понимали, что это лишь для виду. Куперу уже ничто не поможет. Он вздрогнул от боли и посмотрел на меня.
— Купер! — прокричала издалека Эшли звенящим от страха голосом.
Купер умоляюще взглянул на меня:
— Не дайте ей это увидеть.
Я кивнула и обернулась к Скитеру:
— Не пускай ее.
— Передайте, что я люблю ее, — попросил Купер.
У меня на глаза навернулись слезы.
— Она знает, Куп. Ты доказывал это каждый день.
Он улыбнулся. Эшли отчаянно билась в объятиях Скитера, пытаясь вырваться.
— Он поправится! Скарлет, не тронь его! Он поправится!
— Она меня возненавидит, — вздохнула я.
Купер подался вперед и неуклюже обнял меня:
— Скарлет, нельзя рисковать. Покончим с этим прямо сейчас.
Не выпуская Зои, Натан вытер мокрые от слез глаза:
— Спасибо, Купер. Ты спас ей жизнь.
Тот кивнул:
— Береги Эшли. Теперь ты за нее отвечаешь.
— Я не подведу, — пообещал Натан. — Клянусь.
— Пожалуйста, не надо, — билась в истерике Эшли. — Умоляю, не надо!
Я наклонилась, поцеловала Купера в щеку, выпрямилась и, прижав дуло винтовки к его виску, спустила курок.
ГЛАВА 24
МИРАНДА
На закате все собрались под деревом, где покоились мой отец и Ли. Встали вокруг свежего могильного холмика. Эшли собственноручно сделала крест: связала вместе две поперечные перекладины и украсила венком из полевых цветов. Потом долго вырезала на дереве орнамент и «Стэнли Леонард Купер Второй». Траурное молчание сестра нарушила лишь однажды, заявив, что не позволит хоронить Купера, пока не закончит крест.
В свое время мы не успели похоронить Джил, похороны отца тоже не застали, и вот теперь впервые присутствовали на страшной церемонии. В голове не укладывалось, что Купер погиб! Купер — такой сильный, такой добрый! Смерть забрала лучшего из нас…
Скитер, Натан и Брюс вырыли могилу и перенесли тело Купера из поля во двор. Я сидела дома, пытаясь утешить сестру. Когда крест был готов и мужчины взялись за лопаты, осознание произошедшего обрушилось на нее с полной силой. Истерика продолжалась вплоть до самого вечера.
Стоя под деревом, Эшли не проронила ни слова. Мы тоже молчали. Наконец Натан собрался с духом и откашлялся:
— Стэнли Купер пал смертью храбрых. Каждый день мы должны помнить о его подвиге, о том, каким добрым, любящим человеком он был, и попытаться стать такими же. Стэнли Купер был нам верным товарищем, другом, братом…
— И мужем, — прошептала Эшли и затряслась от безмолвных рыданий.
— И мужем, — срывающимся голосом повторил Натан. — Он был героем и погиб как герой, пожертвовав собой ради ближнего. Впредь в своих делах и поступках мы обязаны не разочаровать его, чтобы он мог нами гордиться… Однажды Купер рассказывал мне про свою младшую сестренку Саванну, о том, как был привязан к ней. Признался, что каждый день волнуется за нее и за маму, не знает, живы ли они. Если нет, то теперь они вместе. Пусть это послужит нам утешением.
