Один из котов развалился и стал вылизывать себе яйца.
— Кис-кис. Ноль эмоций.
Пожалуй, надо попробовать что-то другое.
— Брысь отсюда!
Кот-чистюля прервал гигиеническую процедуру, и парочка пофланировала к проезду для карет.
Гриффен почувствовал, как оживают надежды. Может, и вправду что-то наклюнулось?
— Ты что здесь делаешь в такую рань, Старший Брат?
Он обернулся. У дверей апартаментов стояла Валери. Она была в тренировочном костюме и кроссовках — не иначе вышла на пробежку.
Гриффен, которого застукали при попытке контроля над животными, внезапно смутился. На трезвый, свежий взгляд со стороны он выглядел, наверное, по-дурацки. Более того, ему и самому уже так казалось. Слава богу, она не видела больше, чтобы догадаться, чем он тут занимается.
— Вал, привет, — откликнулся он. — Я только что пришел.
— Раз уж ты не спишь, может, пробежимся вместе? Гриффен был вынужден признать, что для него есть вещи и поглупее, чем контроль над животными.
— Ты же знаешь, я не приспособлен для физзарядки, — уклончиво ответил он.
— Точно? — спросила сестра. — Смотри, потом бегу на завтрак в кафе «Дю монд».
— С ног валюсь, пора на боковую, — отказался Гриффен. — Хороший был денек, да закончился.
— Уже новый день начался, — съязвила Валери.
— Знаешь, что говорят в округе? — парировал Гриффен. — Что бы ни показывали стрелки на часах, день не закончен, пока не отойдешь ко сну и не проснешься снова.
Сестра приступила к упражнениям на растяжку, чтобы разогреть мышцы ног.
— Разве это не о людях, которые работают в ночную смену? Барменах там, извозчиках?
— Да, о них. И о тех, кто выбирает сам, когда идти спать, а когда просыпаться.
— Как скажешь, — прекратила спор Валери, направляясь к воротам. — В любом случае желаю удачи в контроле над животными. Дай знать, чем дело кончилось.
Глядя ей вслед, Гриффен в какой-то миг с ироничной безнадегой подумал, что хорошо бы применить такой контроль к сестре. Да, видно, не судьба.
— Эй, Старший Брат, — крикнула Валери, возвращаясь. — Похоже, кто-то оставил тебе записку. Она была прикреплена к воротам.
Сестра вручила ему обычный белый конверт с надписью «Гриффену». Он смотрел на него долго, не отрываясь.
— Ты собираешься его вскрывать? — не сдержалась Валери.
— Не сейчас, — с деланным безразличием ответил Гриффен.
— Зря волнуешься. Если он от новой подружки, Рыжей Лизе не скажу ни слова.
— Угу, — промычал Гриффен, пихая конверт в задний карман брюк.
— Не хочешь, как хочешь. — Валери показала брату язык. — Раз так, могу и проболтаться.
Ока круто развернулась и снова направилась к воротам.
Гриффен подождал. Убедившись, что сестра ушла, вновь достал конверт. На ощупь там лежало то, чего он так боялся. Открыв послание, Гриффен подтвердил свои страхи.
Карта Таро. «Рыцарь Мечей». Копия той, что лежала в бумажнике еще со времен Детройта. Чувство безопасности, которому он позволил себя убаюкать в новом городе, мигом рассыпалось в прах.
Джордж не только был в Новом Орлеане, но даже точно знал, где живет мальчишка.
ГЛАВА 18
Хоть и предупреждали Гриффена о четкой работе «сарафанного радио» Квартала, он все равно был напуган тем, как быстро и широко разлетелась весть о его встрече с Грис-Грисом. Стычка произошла лишь в полдень, однако уже к полуночи любопытных набралось уже с десяток.
— Гриффен! Что-то я слышал, как ты вышвырнул днем из ирландского паба четырех драчунов?
— Привет, дружище! Говорят, ты сегодня держался молодцом против целой компании громил?
— Эй, погоди! За все плачу я. Наслышан, как ты вмешался и уладил ссору в пабе.
Число участников потасовки менялось, но еще никто не угадал. Слухи утверждали, что парней было от трех до шести, на голову выше Гриффена. То ли он разнимал дерущихся, то ли учинил драку сам. Когда Гриффен пытался разъяснить, что: (А) ему противостояли только двое, (Б) один из них только смотрел, причем издалека, (В) сам он в стычке не участвовал, и (Г) никто кулаками не махал, а дело обошлось словесной перебранкой, ему многозначительно подмигивали:
— Да-да. Вот так всегда и надо разбираться.
Все в точности повторилось на следующий день, когда Джером водил его по Кварталу, знакомя с менеджерами, наводчиками и сборщиками ставок игровой сети. Порой казалось, что трое из четырех встречных, а то и четверо из пяти уже о нем слышали. Более того, они все, как один, одобряли и поддерживали Гриффена, добавляя, что просто счастливы работать вместе.
Однако вскоре лавры всеобщего героя стали его раздражать и, в конце концов, заронили в душу сомнения. Не выдержав, он поделился ими с Джеромом.
— Не переживай, — ответил тот, беспечно махнув рукой. — Слава забияки, хоть и дурная, никому еще не мешала, даже если факты слегка подтасованы. Вот если бы ты сам бахвалился…
— Так ведь не я же хватал его за грудки, а Валери!
— И что? Надеешься, Грис-Грис расскажет все как было?
— Почему нет? Джером засмеялся.
— Помнишь, Джамбо не вмешался? По той же причине. Как бы Грис-Грис выглядел в глазах окружающих, если бы все узнали, что он не справился с девчонкой? Еще хуже, если бы Джамбо пришел на помощь.
— Не собирается ли он со мной поквитаться?
— Вряд ли, — успокоил Джером. — Это лишь раздует и без того большой скандал. Вдобавок, если не ошибаюсь, он панически боится твоей сестры.
— Да ты что?
— Угу. Честно говоря, сам побаиваюсь. Рядом с тобой такая колоритная девушка… вспомни, что я говорил тебе о женщинах-драконах. Не надо будить лихо.
Какое-то время они брели молча, затем Джером поднял голову.
— Скажи мне, Шулер. Если ты не знал, как поведут себя Грис-Грис и Джамбо, то почему устроил так, что отдувалась Валери?
— Без понятия, — признался Гриффен. — Из ответов Мойса выходило, что у Грис-Гриса зуб именно на меня. Поэтому решил: о деньгах — ни слова, надо обсуждать только личное. И потребовать уважения к себе лучше кому-то другому — например, Валери. О том, что она женщина, а он — мужчина, даже в мыслях не было. Назови это чутьем и удачей.
— Что ж, любому игроку нужна удача, — сказал Джером, тронувшись с места. — Продолжай прислушиваться к внутреннему голосу. Интуиция пока — твой лучший Друг.
Слова Джерома не выходили у Гриффена из головы, дав обширную пищу для размышлений. Он всегда хорошо просчитывал ситуации и людей — что сейчас ему преподносили как наследие драконьей крови. Размышляя об этом осознанно, он заметил, что чувства и наблюдательность перешли на новый, более высокий уровень.
