— Солнышко, как я устал, — вздохнул Пупс, нежно целуя Розу в
щеку. — Сколько наворочал сегодня дел, ты бы знала. А-а, — внезапно обрадовался
он, — Сонечка у нас в гостях. Здравствуй, Сонечка, — обратился он ко мне так,
словно не перед ним я, ошарашенная, стояла каких-нибудь пять часов назад.
— Здравствуй, Витя, — растерянно ответила я, обалдевая от
его превращения.
Однако Роза, увидев перед собой прежнего Пупса,
почувствовала себя в своей тарелке и завопила:
— Куда ты дел сто баксов, ничтожество?!
Пупс, у которого (несмотря на усталость) был вид человека,
жизнью довольного и готового к всяческому покою и наслаждению в недрах любимой
семьи, Пупс, всей душой уже разогнавшийся к Розе, внезапно затормозил и
напрягся.
— Каких сто баксов? — паникуя, спросил он.
— Ха! — закричала Роза, взглядом ища поддержки у меня. — Он
еще спрашивает! Не вздумай ломать комедию! Ничтожество!
Я никакой поддержки Розе не оказала, более того, я украдкой
ее ущипнула, многозначительно наступила ей на ногу и прошипела:
— Прекрати терроризировать мужа.
— Как это прекрати? — уже в мой адрес громко возмутилась
Роза. — Ишь какая умная!
Пупс, сообразив, что без него я лучше отстою его права,
мгновенно испарился.
— Не с ума ли ты сошла, заступаться за эту скотину? — с
чувством поинтересовалась Роза.
— Ах, брось, — ответила я, — твой Пупс такой паинька, что
ему можно все простить. Подумаешь, раз в жизни нажрался до отшиба памяти. Ему
даже идет такое гусарство. И вообще, я находила твоего Пупса чрезмерно пресным,
а тут он впервые в жизни отважился на поступок, повел себя как истинный,
настоящий мужчина. Тебе бы радоваться, а ты уже до смерти готова его загрызть.
Так нельзя, советую сдерживаться.
Роза, вместо того чтобы внять моим советам, начала нервно
хихикать:
— Хи-хи, истинный мужчина? Хи-хи, мне бы радоваться?
— Да, настоящий мужчинами тебе бы радоваться, — подтвердила
я.
— Он взял сто долларов! — напомнила Роза.
— Бог мой, какая мелочь. Что такое сто долларов?
Тьфу! Даже стыдно говорить. Другой бы потратил их за пять
минут, а твой Пупс на них целых пять часов гулял.
А посмотри, какой он вернулся? Не приполз на рогах, как
делают это другие, а появился на своих ногах, пусть с легким перегаром, зато в
полном порядке, не поленился выгладить плащ, гладко выбрился… А как он чист, да
еще зовет тебя солнышком и целует в щечку.
— Еще бы, взял у меня сто баксов! — возмутилась Роза. — Да
за сто баксов знаешь куда целуют? Нет, я не могу такое спускать на тормозах! Я
ему, стервецу, покажу! Покажу!
Здесь я уже по-настоящему разозлилась и закричала:
— Это возмутительно! Ты что, хочешь, чтобы у Пупса выросли
ангельские крылья за спиной? Говорю тебе, отстань от мужика и не смей его
терроризировать.
Он ничего такого ужасного не сделал.
— А где он брился? — Господи, неужели это так важно? Ты
придираешься. Не брился — плохо, брился — тоже плохо.
— Ты не знаешь, где он брился, а я знаю!
— И где?
— У бабы! У него завелась баба, — зверея, воскликнула Роза.
Я расхохоталась:
— Не будь смешной, какая баба? Уверяю, мужская компания,
проспался, ужаснулся, привел себя в порядок и вернулся.
— Думаешь? — спросила Роза, впадая в сомнения.
— Уверена, — с напором воскликнула я. — Не будь занудой,
прости мужика.
— Если я его прощу, он и дальше пойдет так распоясываться, —
в общем-то, резонно заметила Роза.
— Не пойдет, — успокоила я, — он даже не помнит, на что
отважился. И лучше ему не напоминай, во избежание зла.
— А что, может, ты и права, — задумалась Роза.
Глава 9
Самая большая глупость — это встревать в семейные разборки.
И пяти дней не прошло, как Роза мне позвонила и, рыдая в трубку, сообщила:
— Я знаю, кто покушается.
Меня прошиб озноб.
— Неужели опять? — закричала я. — Что на сей раз тебе
сделали?
— Ничего, — успокоила Роза. — Новых покушений не было, но я
знаю, кто инспирировал предыдущие.
— Кто?
— Сейчас скажу, и ты сама поймешь: у Пупса любовница, — и
Роза горестно завыла в трубку.
— Не может быть! — выдохнула я.
— Я тоже так думала, но теперь, когда есть доказательства… —
и Роза снова зарыдала. — Срочно! Срочно приезжай! — сквозь всхлипывания просила
она.
Я, как истинная подруга, конечно же, понеслась к Розе. Но
благое дело обернулось против меня. Роза встретила меня упреками.
— Это ты виновата! — закричала она. — Если бы я в тот раз
ему не простила, все было бы иначе! Я хотела устроить ему скандал, чтобы
неповадно было, а ты не дала, и вот, пожалуйста!
— Да что — пожалуйста? — удивилась я. — Что произошло-то? С
чего ты взяла, что у Пупса любовница?
Как такое в голову тебе пришло?
— Как пришло? — опять зарыдала Роза и дальше уже говорить не
смогла.
Уж лучше бы она ругалась. Сердце разрывается у меня от
жалости, когда она плачет. Всхлипывает, как ребенок.
— Он что, сам признался? — осторожно поинтересовалась я.
Роза отрицательно покачала головой.
— Кто-то насплетничал?
Роза опять помотала головой.
— Получила анонимку?
— Нет, все хуже, гораздо хуже.
— Неужели застукала сама?! — ужаснулась я.
— Да нет же, — рассердилась Роза. — Сегодня Пупс ушел на
работу, но вскоре вернулся и набросился на меня. — Роза многозначительно повела
глазами.
— Как набросился? — испугалась я. — Он что, душил тебя или
бил?
— Хуже, — хватаясь за сердце, призналась Роза.
Я пришла в смятение. «Господи, да что же может быть хуже?»
— Роза, что он сделал? — закричала я. — Говори, не тяни,
побереги мои нервы!
— Он набросился и овладел мною прямо здесь, в прихожей, вот
только что, буквально час тому назад, — выпалила Роза.
Я вздохнула с облегчением и с некоторым разочарованием
спросила:
