— Договаривай, — пригрозила я, — а то дети будут заиками.
— Да нет, — замялась Лариса, не собиравшаяся иметь детей. —
Я толком ничего и не знаю, так, видела их однажды вместе, и все. Но это же
ничего не значит.
Может, они случайно встретились.
— Да кто — они? — рассердилась я. — Говори понятней. Тасик,
что ли?
— Да, — оживилась Лариса, — на днях видела расфуфыренную Юлю
выходящей из машины Тасика.
И это уже не в первый раз.
— Ты ей об этом говорила?
— Конечно.
— А что она?
— Жмурится от удовольствия, и все. Ты же ее знаешь. На прямо
поставленный вопрос ответила загадочной игрой глаз. — Лариса попробовала
изобразить, но потерпела фиаско.
В этом деле далеко ей до Юли, но сообщение подействовало на
меня.
— А-ааа! — Вопль изумления вырвался из меня сам собой. —
Неужели Тасик свернул с тропы верности на автобан измен? Поверить не могу. А мы
подозревали Пупса, а он, бедняга… Кстати, а почему это Пупс у тебя лежит? —
спросила я у Ларисы на этот раз с большим подозрением.
«Уж не застукала ли я их случайно? — мелькнула у меня
шальная мысль. — После этой Юли кого угодно начнешь подозревать».
— Я же тебе рассказывала, — рассердилась Лариса. — Пупса
привели незнакомые…
— Ладно, верю, это я в качестве шутки спросила.
Кстати, пойдем посмотрим на Пупса, жив ли он там, наш
болезный.
Пупс был жив, но дышал с трудом. Он завалился на бок и
подрагивал. Глаза его были закрыты.
— Виктор, тебе плохо? — спросила я.
Он промычал в ответ что-то нечленораздельное и тут же затих.
— Мне это не нравится, — запаниковала я.
— Мне тоже, — воскликнула Лариса.
— Надо «Скорую» вызывать.
Казалось бы, такое простое решение, а сколько негодования
вызвало оно. Лариса замахала руками и возмущенно закричала:
— Какая «Скорая»! У него же работа!
И я вызвала своего Евгения.
Глава 11
Узнав, что случилось с Пупсом, Евгений примчался в рекордно
короткие сроки. Вот она, мужская солидарность, к моим портнихам он так бы
ездил.
— Почему не вызвали «Скорую»? — спросил он, бегло осмотрев
пострадавшего.
Я пожала плечами, а Лариса опять завела шарманку про работу.
— А что с ним? — поинтересовалась я, уповая на опыт Евгения.
— Думаю, отравление, — поставил диагноз он.
— Водкой?
— Вряд ли. Только если к ней подмешали какую-то дрянь.
— Это у нас запросто, — вставила Лариса.
— А по-моему, он просто перепил, вот и стало плохо с
непривычки, — возразила я. — Водка сама по себе дрянь.
— Жаль, что ты не всегда так считаешь, — посетовал Евгений.
— Маруся до добра тебя не доведет.
В воздухе запахло грозой. Мне не хотелось семейных сцен в
присутствии Ларисы, и я быстро вернулась к основной теме.
— С чего ты взял, что Пупсу что-то подмешали? — деловито
поинтересовалась я.
Евгений уставился на меня с непередаваемым удивлением.
— Ты когда-нибудь видела Виктора в таком состоянии? —
спросил он. — Мужик практически не пьет.
Я возразила:
— Судя по всему, Пупс перешел на непонятный образ жизни. В
последние дни он только в таком, ненормальном для себя состоянии, и пребывает.
Послушал бы Розу, перестал бы удивляться.
Евгений и меня слушать не захотел. Он возмущенно отмахнулся,
подхватил Пупса и потащил его в машину.
— Звякну тебе потом, — пообещала я Ларисе и поплелась за
Евгением.
По моему разумению, Пупсу надо было всего лишь дать
отлежаться, в крайнем случае напоить его рассолом или кефиром, думаю, до пива
он еще не дорос, стаж маленький. Однако Евгений уперся и повез-таки Пупса в
больницу. Там глянули на беднягу и спросили у Евгения, не заблудился ли он,
разыскивая вытрезвитель.
— У парня отравление, — заявил Евгений, доставая купюру
анонимного достоинства.
Для меня анонимного, поскольку я в переговорах не
участвовала, а медперсоналу достоинство купюры понравилось настолько, что они
тут же признали отравление и кучу других болезней, от которых тут же Пупса
вылечить и поклялись, начав с промывания желудка.
Я сидела на лавочке перед приемным отделением и свирепела на
всю катушку, столько времени теряю даром, а ведь дел невпроворот.
Евгений с видом человека, сумевшего исполнить свой долг,
подошел ко мне и, удовлетворенно закуривая, сказал:
— Подождем немного, Витьку скоро на ноги поставят, обещали.
— Зачем ждать? — взвилась я. — Иди, собирай остальных. Мало,
что ли, их по городу валяется, отравленных. Чем они хуже этого алкоголика?
Евгений и ухом не повел. Он всегда умел гнуть свою линию,
как бы я ни сердилась. Более того, он поддержал беседу в том русле, на которое
я настроилась.
— Да-а, — клубясь дымом, произнес он, — что-то Витек пошел
вразнос. Я его не узнаю. Врачам отдал, а сам смотрю — Витек это или не Витек.
— Не ты один так смотришь. Если ему на старости лет
приспичило порезвиться, так не стоит и мешать.
Пускай резвится по полной программе.
— Соня, ты не права, — возразил Евгений, — когда я резвился,
Витек меня не бросал, возился со мной как положено. Теперь пришла моя очередь.
Пойду, узнаю, как он там.
Под этим благовидным предлогом Евгений избавился от моих
упреков. Вскоре он вернулся с Пупсом.
У Пупса уже появилось выражение лица, но выглядел он все еще
пришибленно.
— Виктор, ты ли это? — воскликнула я. — Просто тебя не
узнаю.
— Сам себя не узнаю, — ответил Пупс и весь покрылся виной.
Евгений всячески ему сочувствовал (и жестами и взглядами) и
тоже покрылся виной, видимо, от, того, что сам-то он вынужден пребывать в
непростительной трезвости.
— Ну, и что прикажешь теперь с тобой делать? —
подбочениваясь, спросила я у Пупса.
— Делайте со мной все, что хотите, только не отдавайте Розе,
— взмолился Пупс.
— На растерзание, — от себя добавила я, понимая, что Пупс на
такие рискованные пояснения не решится.
