Я окинула его более пристальным взглядом и обнаружила, что
вид у него чрезмерно отвратительный: плащ помят, шляпа…
— Что ты намерен делать? — строго спросила я уже Евгения.
У Розы, конечно, горе, но так интенсивно его с ней делить
мне не хотелось.
— Отвезем Виктора к нам и приведем его в порядок, — ответил
Евгений. — Не бросать же мужика в беде. Роза и в самом деле не правильно
поймет, если он завалится в таком виде.
«Она правильно его поймет», — подумала я и спросила:
— Женя, а как ты собрался приводить его в порядок?
— Ну, причешем, умоем, ты погладишь его плащ, брюки надо
тоже подгладить, — окидывая Пупса заботливым взглядом, принялся перечислять
Евгений.
Я запротестовала:
— Плащ гладь сам, брюки тоже, и вообще, начал делать доброе
дело, так делай его до конца.
Дома, пока Евгений на кухне чистил брюки и гладил плащ, я за
чашечкой душистого травяного чая энергично читала Пупсу лекцию в гостиной.
— Устроился, понимаешь ли, — гремела я, — а мы еще с Розой
гадали, кто тебе в прошлый раз гладил плащ. Теперь такие вопросы отпали, во
всяком случае, у Евгения. Да и у меня. Роза, наивная, думает, что у тебя
завелась любовница, а ты безбожно эксплуатируешь друзей! Ну, признавайся, кто в
прошлый раз гладил твой плащ? Даня? Тасик?
Пупс испуганно хлопал глазами и молчал."
— Ты даже любовницу не можешь завести, — с укором продолжила
я, — вот до чего докатился.
— До чего? — жалобно выдавил из себя Пупс.
— До полной деградации. С кем ты пил? Признавайся!
Пупс глубоко задумался и признался:
— Не помню. Я опешила:
— Как, совсем ничего?
— Абсолютно.
— И как домой возвращался и Розу…
Я замялась, продолжив предложение жестами и взглядом. На
лице Пупса появилась паника.
«Совсем память отшибло, — подумала я. — Бедная Роза, этого
больше не повторится».
— Хорошо, — сказала я, — ты не помнишь, с кем пил, не
помнишь, как оказался у Ларисы, но сегодняшнее-то утро ты помнишь?
Пупс задумался и ответил:
— Смутно.
— Ну хоть как проснулся и на работу пошел, помнишь?
— Смутно.
«Бедная Роза», — подумала я, желая любым способом заставить
Пупса вспомнить хотя бы то, что произошло у него с Розой прямо в прихожей.
Однако на пути у таких понятных намерений выросли
непреодолимые препятствия. Евгений с наглаженными брюками и плащом появился в
дверях и возмущенно загремел:
— Что ты пристала к нему? Я для чего не повез его к Розе?
Чтобы ты ему промывала мозги?
— Фу, какой ты грубый, — обиделась я и отправилась
заниматься воспитанием сына.
Я нашла его в Красной комнате в обществе бабы Раи, которая
была увлечена уборкой. Санька активно ей мешал.
— Как жа ж загулял мужичонка, — поделилась баба Рая со мной
впечатлениями, определенно имея в виду Пупса. — Как жа ж он набрался жа ж, бог
меня прости.
— Не говорите глупостей, баба Рая, его отравили, — из
чистого противоречия вступилась за Пупса я.
Баба Рая, качая головой, мне возразила:
— Как жа ж, отравили, вас жа ж с Маруськой так через день
травят. И когда уже у этого разгульного бегемота отпуск кончится? Как жа ж она
уже мне надоела жа ж.
— А не поджарить ли нам сегодня на ужин блинчиков? —
поспешно меняя тему, предложила я.
— Блинчиков! Блинчиков! — подхватил мою идею Санька. — С
медом и вареньем!
Баба Рая, протиравшая пыль с Санькиного телевизора, так с
тряпкой в руках и застыла.
— Это кто жа ж вам жарить-то будет? — вдохновляясь на лай,
спросила она.
Я уже почувствовала, что сказала что-то не то, но сдаваться
из гордости не захотела.
— А в чем дело? — спросила я. — Почему нельзя блинчиков
пожарить?
Лучше бы я этого не спрашивала. Баба Рая в сердцах ударила
тряпкой об пол и пошла разворачивать тему.
— Вам, значить, все можно, а я, значить, раба ваша, —
издалека зашла она. — Вы, значить, с утра до вечера водку жрете и песни орете…
(Господи, да когда ж такое было-то?) — ..А я, значить, раз в
неделю любимую передачку посмотреть не могу. Усю ж неделю жа жду, а как вечер
наступить, дак у них сразу жа желания появляются.
Тому — это, этому — то. Я жа ж вам не казенная! Имею жа ж я
право «В глаз народу» посмотреть! Спокойно, без всяких блинчиков, мать вашу
ити!
«Ах, вот в чем дело, — прозрела я. — Да-а, — „Глас народа“ —
дело серьезное. Это я действительно не на то посягнула».
«Глас народа» баба Рая смотрела, как футбол. Она твердо
знала, за кого болеет, тут же делала свои прогнозы и ликовала, вскакивая со
стула и подпрыгивая выше Саньки, если ее фаворит одерживал верх. «Хорошо намял
врагам бока!» — приговаривала она, поскольку в любом диспуте для нее шло
противостояние России с Америкой.
Баба Рая, ярая приверженка коммунизма, ненавидела все, на
что падала тень демократии, а популярная передача образно виделась ей летящим в
глаз народу кулаком, который обязательно должен быть развернут каким-нибудь
другом сирых и болезных в обратную сторону, думаю, не стоит объяснять в какую.
Действительно, я погорячилась, потому что надо обладать
изощренным садизмом, чтобы заставлять бабу Раю жарить блинчики в такой
знаменательный вечер. Мне оставалось только завидовать бабе Рае, насколько ярче
протекает ее жизнь. Ну почему я засыпаю под этот «Глас народа»? Как жаль, что
недоступны мне столь дешевые и простые радости. Все тянет меня на какие-то
«подвиги».
Однако от блинчиков отказываться я не собиралась; пока
Евгений холил Пупса, я решила заняться стряпней. Евгений отнесся к моей затее с
энтузиазмом и тут же полез в холодильник за сметаной, а вот Пупс на блинчики
отреагировал рвотными спазмами. Он категорически отказался идти на кухню,
ссылаясь на то, что даже запаха пищи не переносит. Бедняга полулежал на диване
в гостиной и тщетно пытался припомнить хоть что-то из сегодняшнего дня. Больше
всего, естественно, его интересовало, с кем он пил, а также сколько и что.
— Пора везти Пупса домой, — шлепая на тарелку
свежеиспеченный блинчик, сказала я Евгению.
— Рано еще, пускай сначала в себя придет, — возразил тот,
выворачивая на блинчик половину банки сметаны.
