Однако не понравилось это почему-то нашей бабе Рае. Тут же
пристала с вопросами «куда уперли картину» да «куда уперли картину». В конце
концов мне это надоело.
— Баба Рая, — сказала я, — что такое? Не вы ли возмущались,
глядя на мой портрет, и призывали меня к скромности? Сами же говорили, что у
меня мания величия, вот я и решила сделать вам приятное — сняла портрет.
— Если так, тады ладно, — махнула рукой баба Рая. — Тады
повесь туда мой.
Только отвязалась баба Рая, начал удивляться Евгений:
— Зачем убрала свой портрет?
— Баба Рая меня застыдила, вот и убрала, — сказала я,
понимая, что аргумент не слишком убедительный.
— Нашла кого слушать, — возмутился Евгений. — Ты там очень
красивая, хоть и на себя не похожа. Повесь себя обратно, или я сам повешу тебя.
«Точно, — думаю, — повесит, если не переубедить его
вовремя».
— Женя, у Маруси упала картина?
— Ну, упала, так и что?
— А то, что могла упасть и на голову.
— Я повешу тебя на такой канат, что не упадешь, — успокоил
меня Евгений.
«Ой-ей-ей, — подумала я, — только этого не хватало. И
картину жалко (все же я там действительно красавица), и ту голову, на которую
она может упасть».
И я придумала новую версию.
— Отдала на реставрацию, — сказала я Евгению. — Рамка
треснула, бронза местами слетела, и полотно кое-где подновить не мешает.
И Евгений успокоился.
После этого я собрала все свои шляпки и отвезла их к Тамаре.
— Пускай пока поживут у тебя, — сказала я.
— Зачем? — удивилась она.
Я прибегла к хитрости.
— Те, что понравились, можешь носить, пока шляпки у тебя
жить будут, тебе же понравилась шоколадная фетровая с широкими полями, —
напомнила я, после чего у Тамары все вопросы отпали.
Она была влюблена в эту шляпу странной любовью и даже
несколько раз просила ее у меня для каких-то особо важных случаев. Я не жадная,
давала поносить, раз уж Тамарка вбила себе в голову, что в этой шляпе она
выглядит на десять лет моложе.
«Ну что ж, — подумала я, — картина снята, шляпки пристроены,
посмотрим, что дальше будет».
А дальше не было ничего.
День живу, два живу, три — ничего. Четвертый день, пятый
проходит — никаких покушений.
И вдруг звонит Тамарка и причитает:
— Мама, я не виновата.
— Что случилось? — испугалась я, уже почуяв, что дело в
шляпке.
Тамарка горестно мне сообщает:
— Сегодня хотела, Мама, твою шляпку надеть, ну ту, зеленую,
как моя тоска. Вытащила из коробки, глядь, а в ней дыра.
Я сразу же подумала: «Началось, и у Тамарки мою шляпку
достали».
Однако вида подавать не собиралась, помня о заразе.
— Ну и фиг с ней, — безразлично ответила я, стараясь увести
Тамарку от этой скользкой темы, чтобы случайно ее не заразить. — Дырка и дырка,
может, моль проела.
— Мама, ты невозможная! — возмутилась Тамарка. — Какая
моль?! Шляпа новая!
— Не такая уж и новая. Больше месяца прошло, как купила.
Современная моль за это время и всю шляпу могла бы сгрызть. Что такое,
собственно, дырка? Это для нее просто тьфу.
— Мама, ты что, за дуру меня держишь? — обиделась Тамарка. —
Сейчас же говори, что там у тебя?
Стрела еще не прилетала?
— При чем здесь стрела?
— Мама, ты невозможная! Хватит прикидываться. Я все знаю.
— Кто рассказал тебе? — изумилась я.
— С ходу могу назвать человек десять. В нашем кругу все
только об этом и говорят. В общем, так, Мама, раз пришла твоя очередь, ты
держись, не нервничай, я с тобой. Можешь целиком рассчитывать на меня.
— Да почему я должна на тебя рассчитывать? — спросила я, в
душе давая себе клятвы любой ценой отделаться от Тамарки для ее же блага.
— Потому что я лучшая твоя подруга и без меня тебе никуда.
Жди, Мама, еду, потому что скоро прилетит стрела.
Я хотела сказать Тамарке, что она «обрадовала» меня, но не
успела — Тамарка бросила трубку.
— Едет, — безрадостно прошептала я.
— Их-то едить? — забеспокоилась баба Рая, обнаглевшая в
своем любопытстве окончательно.
— Баба Рая, — закричала я. — Вы скоро от трубки меня
отпихивать будете, чтобы ухо свое к ней приложить.
— Дак хто едить? — презрительно игнорируя мое эмоциональное
замечание, повторила вопрос баба Рая. — Едить-то хто?
— Тамарка едить! — гаркнула я, и с бабой Раей приключилась
радость.
В отличие от Маруси Тамарка была ее кумиром. Все в Тамарке
любила баба Рая, даже пьянство, которое органически не терпела в Марусе.
— И пусть пьеть, — говорила баба Рая, когда я указывала ей
на эту несправедливость, — ей по должности положено. Она жа ж, должна сделку
каждую обмыть, чтобы с богом сладилось дело, и партнеров опять жа ж умаслить
должна, и к чиновникам подкатиться, потому как Тамарка не буфетчица там какая
жа ж, а цельный президент компании. Тамарка жа пьеть культурно.
Здесь я возразить ничего не могла — Тамарка действительно
пила культурно, хоть и много. Приятно было одно: это редко происходило в моем
доме.
Пока я размышляла над тем, что будет теперь с Тамаркой и
заразится ли она, пришел с работы Евгений, чмокнул меня в щеку и крикнул:
— Баба Рая, жрать хочу!
— Мне ж некогда ж, — заявила с кухни баба Рая. — Я жа ж
занята.
Евгений удивился.
— А чем занята? — почему-то спросил он у меня, хотя имел
возможность поинтересоваться прямо у бабы Раи.
— Ужин торжественный Тамарке готовит, — сообщила я.
— Ой, е-мое, — подивился Евгений и отправился на кухню,
хватать куски из-под рук бабы Раи.
Имея аппетит, который уступал только Марусиному, Евгений был
большой любитель крутиться на кухне и втихарцах подъедать самые важные
продукты.
Так, Евгению ничего не стоило слопать крем перед
непосредственным нанесением его на торт. Крем, конечно же, обычно оказывался
очень сложным, и на его приготовление требовалось как минимум два часа, а гости
ожидались с минуты на минуту. Можно представить, как возмущалась такими
поступками Евгения баба Рая.
