— Ты хочешь сказать, что у твоего Женьки в бумажнике денег
больше, чем в сейфе главного бухгалтера крупной компании? — с обидным сарказмом
поинтересовалась Тамарка.
— Всеми силами стараюсь, чтобы это было не так, — скромно
ответила я. — Но разве дело в этом?
Как бы там ни было, Пупс этот «чирик» попросил, и Женька ему
его дал, невзирая на сейф. Разве это не странно?
— Да, странно, — согласилась Тамарка, — а может, и в самом
деле крыша у Пупса поехала? Об этом уже все говорят.
— Конечно, поехала, иначе зачем бы он стал красть стрелу.
Пришел под марку «чирика», а сам слямзил стрелу. И в прошлый раз поступил так
же.
— В прошлый жа ж раз он дважды приходил, — встряла в
разговор баба Рая, которая приноровилась подслушивать нас с параллельного
телефона.
— Как дважды? — удивилась я.
— А вот так, — похмельным голосом ответила баба Рая. — Вы
тогда жа ж пошепталися, и Пупс ушел, а ты, макитра, к портнихе жа ж на примерку
наладилася, вот Пупс жа ж после твоего ухода сразу и пришел. Бойкий такой.
— Пупс? Бойкий? Что же ты мне не сказала, баба Рая! —
возмутилась я.
— Тю-ю, что жа ж ты на ухо так кричишь-то, оглашенная, —
возмутилась баба Рая.
— Не смей кричать бабе Рае на ухо, — потребовала Тамарка.
— Пускай уберет свое ухо из нашей линии, — посоветовала я.
— Пожалуйста, уберу, — обиделась баба Рая, не убирая и не
собираясь убирать.
— Ничего убирать не надо! — запротестовала наивная Тамарка.
— У меня вопрос: баба Рая, скажите, зачем он приходил?
Баба Рая охотно зажужжала:
— Да рази жа ж яго поймешь? Сказал, чтой забыл чавой-то, а
потом жа ж попросил глоток воды. Я жа ж не выгоню яго. Пошла жа ж за водой…
— Вот тогда Пупс стрелу и слямзил, — прерывая бабу Раю,
догадалась я. — Видимо, в первый раз не успел, я-то дверь мигом закрыла, так он
вернулся.
— Может, и слямзил, — согласилась баба Рая, — я жа ж когда с
водой вернулася, дак яго жа ж уже и не было. И дверь жа ж оставил нараспашку.
— Теперь ты веришь, что Пупс слямзил стрелу? — спросила я у
Тамарки.
— А куда мне деваться? — ответила она. — Больше некому. Но
что он с ней может сделать?
— В смысле? — удивилась я.
— Мама, ты невозможная! — закричала Тамарка. — Не допускаешь
же ты, что Пупс стреляет из арбалета.
И из пистолета, надеюсь, ты тоже не допускаешь. Самое
безопасное место то, куда Пупс целится. Хотя, — вдруг осенило Тамарку, — может,
поэтому еще никто и не убит. Если Пупс целится в голову…
— Тише-тише, нас подслушивают, — напомнила я.
Баба Рая, услышав про пистолет, уже молчала как партизан.
Вот что мне в ней нравится, так это ее выдержка.
Французский коньяк может позавидовать такой выдержке. Часами
может наша баба Рая подслушивать и ни разу вопроса не задаст, а ведь не все ей
бывает понятно.
Это подвиг, должна вам сказать. Я бы так не смогла.
— Если Пупс целится в голову, то, конечно же, промажет в
шляпку, — продолжила Тамарка.
— Тамарка, все, — сказала я. — Раскручивать беседу нет
никакой возможности. У бабы Раи хрупкое и надломленное пьянством здоровье.
Наших версий она может не выдержать, понимаешь? От наших версий баба Рая может
сломиться, а у меня Санька без присмотра и уборки скопилось полный дом.
— Хорошо-хорошо, — все сразу поняла Тамарка, — но скажи, что
ты собираешься делать?
— Ехать к Розе, — ответила я.
* * *
Я не решилась сразу ехать к Розе, а сочла за благо
предварительно ей позвонить.
Роза, к моей радости, была дома.
— Дорогая, как твои дела? — для разгона темы спросила я.
— Как мои дела? — закричала Роза. — Только садист может
задать мне такой вопрос!
«Значит, дела у Розы плохи, — удрученно подумала я. — Что ж,
зайдем с другой стороны».
И зашла.
— А чем ты занимаешься? — спросила я.
— Придумываю, как бы половчей повеситься, — со всей
серьезностью сообщила Роза.
— Опять Пупс?! — испугалась я.
— А то кто же! Каждый день сюрпризы. А ведь ничто не
предвещало подобных превращений, скромный был такой, когда я замуж за него
выходила. Права была мама, когда говорила, что в тихом омуте черти водятся.
Как она меня замуж выдавать не хотела! Господи, да за что
только я полюбила его. Кощея этого Бессмертного!
Нет, права моя мама — в тихом омуте черти водятся!
— Да Пупс на омут-то не тянул, когда ты замуж за него
выходила, — остановила ее я. — Вспомни, похож был на желе, посыпанное пудрой
сахарной.
— Зато теперь похож на вулкан, — пожаловалась Роза. — То
прибегает, то убегает, то трезвый, то пьяный, то буянит, то прощения просит…
Больше же не могу, замучилась и подумываю о разводе.
Я испугалась.
— Ты что, даже и не помышляй! — возмутилась я. — Разве можно
человека в такой беде бросать? Спасать его надо, срочно спасать!
— Пока спасать буду, погибну сама, — выразила опасение Роза
и заплакала. — Мне от людей уже стыдно, — всхлипывая, призналась она. — Каждый
день звонят друзья и сослуживцы Пупса, рассказывают такое, что хоть бери топор
и вешайся. Знаешь, я, наверное, не выдержу и убью его.
— Нет-нет, не вздумай! — взмолилась я. — Держись, изо всех
сил держись, я еду к тебе. Скоро буду.
— Только скорей, — сморкаясь, попросила Роза. — Мне тебя
очень не хватает.
* * *
В квартире Розы меня ждала страшная картина:
Роза встретила меня с жутчайшим фингалом, а Пупс в плаще и
шляпе лежал в прихожей на полу.
Увидев его, я отшатнулась и, с ужасом глядя на Розу,
закричала:
— Убила его?!
— Ну что ты, — успокоила меня Роза. — Сам упал.
Как стоял, так и упал.
— Огрела?
— Да ну, — обиделась Роза.
— Тогда в чем дело? Пьяный?
Роза покачала головой:
— Нет, абсолютно трезвый.
Это было так удивительно, что я не поверила и, опустившись
на колени, приблизилась вплотную к бледному лицу Пупса и принюхалась. Запаха
алкоголя я не услышала, только приятный аромат одеколона, который Пупс всегда
умел со вкусом подбирать.
