В руке он тащил огромную спортивную сумку.
— Виктор, — обрадовалась я, — ты уже пришел в себя!
— Как видишь, — ответил Пупс.
— А я только что о тебе думала.
— Что? — спросил он.
— Вспоминала, какие красивые песни ты пел.
Пупс глупо ухмыльнулся, протянул мне сумку и попросил:
— Подержи-ка, за сигаретами смотаюсь.
Я удивилась, но сумку взяла. Она была не очень тяжелая, но и
не легкая. И черт меня дернул туда заглянуть. Глянула и обомлела.
— Умереть мне на этом месте, если это не арбалет, —
прошептала я, рассматривая лежащую в сумке штуковину. — Вот тебе и Пупс!
— Ну как, заждалась? — услышала я голос Пупса и поспешно
закрыла сумку.
— Да нет, все нормально, — ответила я.
— Ты сейчас куда? — спросил он.
— Никуда, так просто гуляю.
— Я тоже. Можно погулять с тобой?
Я удивилась, но ответила:
— Пожалуйста.
И мы пошли. Просто шли по улице. Пупс топал рядом и молчал,
я тоже была задумчива. Мучил меня один вопрос, и, не выдержав, я спросила:
— Вить, а ты умеешь стрелять?
— Из чего? — спросил он.
— Да хоть из чего-нибудь.
— Из арбалета могу, — сказал Пупс и расстегнул свою сумку.
Я с трудом верила своим глазам, а он спокойненько достал
арбалет, вставил в него стрелу и, почти не целясь, влупил в стоящее неподалеку
дерево. И попал, что меня потрясло больше всего.
— Так это ты стрелял? — немеющим языком спросила я.
Пупс удивился:
— Ты о чем?
— Ну во всех нас стрелял ты?
Он усмехнулся, спрятал арбалет в сумку, туда же отправил
стрелу, предварительно выдернув ее из ствола, и загадочно сказал:
— С этим надо поосторожней, это оружие, за него и срок дают,
если разрешения не имеешь.
Я хотела развить эту тему, и, поверьте, мне было что
сказать, да только Пупс слушать меня не стал. Он вдруг радостно крикнул:
— О! Это за мной! — и кому-то помахал рукой.
Я оглянулась на дорогу и увидела притормаживающую у тротуара
белую «Волгу».
— Ну, покедова, — бросил Пупс, открыл дверцу «Волги» и был
таков.
Я же, ошеломленная, осталась стоять на тротуаре.
В голове был такой бардак…
Нет, простите, я забыла, у нас, у русских, бардак — это
когда порядок.
С этим «порядком» я домой и пришла. Баба Рая, увидев меня,
испугалась.
— Ты что, дочка? — заранее жалея меня, спросила она. —
Случилось что?
— Даже не знаю, — светила я и отправилась в спальню.
Полежав там на кровати, фортель Пупса обдумала и решила, что
надо мне срочно увидеть Ларису.
Почему именно Ларису?
Да потому, что эта надоевшая всем стрела пропадала из трех
мест: из дома Розы, из моего дома и из дома Ларисы. Из моего дома Пупс мог
запросто взять стрелу при известных уже обстоятельствах, причем дважды.
Из дома Розы тем более. У Розы стрела пропадала тоже дважды,
первый раз — когда стреляли в саму Розу, второй — когда стреляли в Тосю.
«Господи, — усомнилась я, — неужели Пупс стрелял в свою
Розу? Он же ее обожает. А вот в Тосю Пупс запросто мог стрелять. Он ее
недолюбливает, чтобы не сказать большего».
Потом стрела появилась вновь, уже у Ларисы. Казалось бы,
здесь все очевидно — когда я пришла в тот раз к Ларисе, Пупс уже под вешалкой
лежал…
Да, лежал, но взять стрелу он не мог. И не мог по двум
причинам. Во-первых, он тогда вообще ничего не мог и вовсе не притворятся. А
во-вторых, мы с Евгением отвезли его к себе домой и раздели. Стрелы при нем не
было. Ему даже спрятать ее было некуда — в кармане плаща стрела не поместится,
а кейса у Пупса не было. Следовательно, для того чтобы украсть у Ларисы стрелу,
Пупс должен был к ней приходить еще раз, перед тем, как его принесли.
Я отправилась к Ларисе.
— Когда у тебя последний раз был Пупс? — прямо с порога
спросила я.
Лариса даже не удивилась, так этот Пупс уже со своими
фокусами прогремел.
— Да вот тогда и был, когда под вешалкой лежал, — ответила
она.
— А перед этим он был у тебя?
Лариса задумалась.
— Да, был. На минуту заходил.
Я насторожилась:
— Зачем он заходил? «Чирик» занять?
— Какой «чирик»? — изумилась Лариса.
— Ну, деньги он у тебя занимал?
Лариса замялась. Я поняла, что занимал, но взял с нее слово
не говорить об этом Розе. Теперь Лариса пребывала в задумчивости, проболтаюсь
ли я Розе, если она проболтается мне.
— Говори, — подбодрила я ее, — Розе уже все равно.
Он каждый день где-нибудь занимает.
— Понимаешь, — призналась Лариса. — Он занял у меня крупную
сумму минут за тридцать до того, как принесли его, невменяемого, те незнакомые
ребята.
— А что ж ты молчала?
— Не хотела его выдавать. Он потому и адрес мой в кулаке
держал. Записал, когда брал деньги.
— Он что же, адреса твоего не знает? — удивилась я. — Не
один раз был у тебя с Розой.
— Зрительно, как попасть ко мне, знает, а письмо послать не
смог бы.
Я изумилась:
— Он что же, почтой долг возвращать собрался?
— Да нет, с сотрудником. Сказал, мол, на работу приеду и
сразу сотрудника с долгом пришлю.
— Прислал? — скептически поинтересовалась я.
Лариса пригорюнилась:
— Пока нет. Жду.
— Боюсь, долго ждать придется.
— Вот и я этого боюсь, — призналась Лариса. — А что делать?
— Пока не знаю, — огорчила я ее. — Будем думать.
Думать я, само собой, отправилась домой и, что удивительно
при таких обстоятельствах, благополучно до дома добралась, но у самого подъезда
напоролась на Старую Деву. Передать не могу, как обрадовалась она мне — дня три
не виделись.
— Соседка, — уже издали закричала Старая Дева. — Соседка!
