— Я бы не назвала это смешным, — поеживаясь и не подозревая,
о чем я сейчас подумала, призналась Тамарка. — Всегда есть опасность, что,
целясь в шляпку, попадешь в голову.
— Тома, бьюсь об заклад, что никто не целился в наши шляпки.
Ах, как же я раньше не догадалась!
Шляпки были прострелены давно, а стрелы и картины придуманы
лишь для того, чтобы мы и на шляпки внимание обратили.
— Что за глупость? — изумилась Тамарка. — Мама, ты хуже
ребенка.
— Нет, не хуже, — обиделась я. — Посуди сама. Как
получилось, что обе мои шляпы прострелили? Как преступник мог узнать, где моя
шляпа? Никак. Он и не узнавал этого. Просто перед тем как затеять эту
фантасмагорию с покушениями, он прошелся по нашим шляпкам и в каждой проделал
дыру. Он даже в них не стрелял, а просто дырявил.
Тамарка побледнела и схватилась за сердце.
— Ты хочешь сказать, что и мои шляпки все в дырах? —
дрожащим голосом спросила она.
Я поспешила ее успокоить:
— Ну, не все, а лишь самые любимые, те, которые мы часто
надеваем. С любимыми шляпками выше вероятность, что мы заметим дыру.
— Мама, я должна это проверить! — закричала Тамарка.
— Проверишь потом. Я не договорила. Будь ты наблюдательней,
спросила бы у меня про Розу.
— А что я должна спросить?
— Ну как же, ты с Розой сидела в нашем любимом кафе за нашим
любимым столиком, и на вас посыпалась штукатурка…
Тамарка оживилась:
— Да-да, Мама, я же свидетелем была, в нас стреляли.
— Никто в вас не стрелял, — страшно гордясь собой, сообщила
я. — Этот лжепупс знал, что все мы любим посидеть в том кафе и именно за тем
столиком, вот он заранее и подготовил трюк с пулей. Пользуясь нашей
неопытностью, он под покровом темноты расковырял штукатурку и вставил туда
пулю. Шляпки к тому времени уже были продырявлены.
Тамарка опять схватилась за сердце:
— Мама, сколько можно? — взмолилась она, не в силах пережить
этого горя.
— Шляпки уже были продырявлены, — зловредно повторила я, —
оставалось выбрать жертву. По какой-то причине ею стала Роза, может, потому,
что ты была без шляпки. Пуля — в стене, вы — за столиком, оставалось залезть на
крышу и высыпать на ваши головы штукатурку. Вы, естественно, сразу же
отвлеклись от своих сплетен, стали искать источник и увидели пулю.
Причем на вашем месте могла оказаться любая из нас:
Тося и Лариса, или Юля и Тося, или Маруся и я. Может, то,
что началось все с Розы, совпадение, а может, и нет, раз взялись и за Пупса.
На этот раз Тамарка задумалась основательно.
Я всегда считала ее не дурой, поэтому с нетерпением ждала,
что она скажет.
— Ладно, я пошла, — сказала Тамарка.
— Как это пошла? — возмутилась я. — А мнение?
Ты разве не выскажешь своего мнения?
— У меня его нет. Я опаздываю.
И она действительно собралась уходить. Я схватила ее за руку
и закричала:
— Тома, ты ведешь себя так, будто все это пройдет мимо тебя,
а ведь по плану завтра должны стрелять в тебя. Из арбалета. Это я, считай,
отделалась, раз упала-таки моя картина.
— Не отделалась, — пытаясь вырваться от меня, заметила
Тамарка. — Теперь тебя еще должны шарахнуть по голове.
— Возможно, — согласилась я, всеми силами вцепившись в
Тамарку, — но это лишь придает еще больший смысл моим попыткам найти истину, а
вот ты ведешь себя неразумно. Остановись!
Тамарка остановилась и закричала:
— Мама, отстань от меня! Ну что ты вцепилась? Думаешь, я
сразу тебе этого двойника найду? Надо подумать, возможно, ты и права.
— Да как же не права, — обрадовалась я, — если все сходится.
Подумай сама, наш Пупс совсем не егозливый, а этот же на месте совсем не стоит.
Так и снует: туда-сюда, туда-сюда. Только плащ да шляпу и видишь. И появляется
всегда при таких странных обстоятельствах, делает такие маневры. Посуди сама,
меня догнал, а в руках сумка. Куда я смотреть буду?
— Конечно, на сумку, а не на него, — язвительно усмехнулась
Тамарка.
Можно подумать, сама поступила бы иначе. Пупс и спортивная
сумка. Что может быть необычней?
— Правильно, — воскликнула я. — Сколько в памяти ни
копалась, кроме сумки, там нет ничего. И что он делает дальше: догнал, сумку
сунул, сказал, что за сигаретами убежал. А-аааа! — Я едва не задохнулась от
внезапно посетившей меня мысли.
— Ну что там еще у тебя? — нервно поглядывая на часы,
спросила Тамарка.
— Тома, он нарочно дал мне сумку подержать. Клянусь, это
так!
— Зачем?
— Кому-то было просто необходимо, чтобы я узнала, что в
сумке лежит арбалет. Потом сумку подкинули Розе. Нет, теперь мне очевидно, это
целый проект, там работали психологи. А шляпки? Разве это не остроумно? И
никакого риска промахнуться. Этот псевдопупс все время появляется то тут, то
там, причем, чтобы его не разоблачили, мастерски уводит внимание от себя.
Понимаешь? Ошарашивает чем-нибудь. Теперь понятно, почему он
попросил у Женьки «чирик».
— Почему?
— Потому что хотел Женьку изумить. Вот если бы он попросил
больше, Женька уставился бы на него и смотрел бы несколько секунд, соображая,
есть у него требуемая сумма и давать ли ее, а «чирик» не та сумма, из-за
которой Женька будет голову ломать. Он «чирик» сразу выложил и голову ломал уже
потом, когда псевдопупс убежал. Он же все время бегает, а не ходит, псевдопупс
этот. И ведет себя вызывающе.
Тамарка заерзала:
— Ну, ладно, Мама, отпусти меня.
— Скажи, что я права, — приказала я.
— Хорошо, ты права, — согласилась Тамарка. — Только отпусти.
Я опоздаю. У меня три важные встречи, а еще к Тосе надо заскочить.
Я поняла, что каши не сваришь с ней. Даже если я убедительно
докажу, что Пупс не Пупс, а сам граф Дракула, Тамарка все равно умчится, чтобы
на встречи свои не опоздать.
— Ладно, иди, — вздохнула я, выпуская ее руку. — Но дай мне
клятву, что, если к тебе заявится Пупс (каким бы он ни был, ложным или
настоящим), ты тут же позвонишь мне и не отпустишь его до тех пор, пока я тебе
не позволю.
— Как это — не отпущу? — опешила Тамарка. — Я что, его за
руку буду держать? Как сейчас ты меня?
— А на кой фиг ты платишь охране? — возмутилась я. — Пускай
хватают и держат за что угодно под любым предлогом. И помни, Тома: помогая
друзьям, ты помогаешь себе.
