— Да ты что! — смягчаясь, воскликнула Тамара. — Умер кто-то?
— Да нет, ее Ваня ушел.
Тамара удовлетворенно рассмеялась:
— Нашла горе. С таким горем она родилась, с ним же и умрет.
— Ну-у, — замялась я, понимая, что отчасти Тамара права, —
все же жалко ее.
— Мама, ты невозможная, нашла кого жалеть! Ты чем заниматься
сейчас собираешься?
— Сяду в «жигуленок» Маруси и буду ее ждать. Должен же нас с
тортом кто-то отвезти домой, не телепаться же в метро.
— С ума сошла? — ужаснулась Тамара. — Маруся умеет трепаться
часами, а ты будешь ее ждать? Твой торт плесенью покроется. Поехали, я отвезу
тебя.
Кстати, у меня есть новость.
С этими словами Тамара схватила меня за руку и, не принимая
возражений, потащила к своему «Мерседесу». Я вырвалась и метнулась в магазин.
Без всяких объяснений сунула ключи от «жигуленка» Марусе в декольте (она меня
даже не заметила) и вернулась к Тамаре.
«Нечасто можно увидеть Тамару без ее телохранителей», — уже
в «Мерседесе», в оправдание себе, подумала я, глядя на превращающийся в точку
«жигуленок»
Маруси.
— Ты не надумала с квартирой? — тем временем
поинтересовалась Тамара, следя цепким взглядом и за мной и за тем, что творится
на дороге. — О будущем Саньки надо позаботиться уже сейчас, тем более
подвернулся удачный случай.
Компания Тамары в Питере за бесценок приобрела долгострой и
развернула бурную деятельность. Около года Тамара убеждала меня купить в этом
строящемся доме квартиру моему сыну, главным аргументом выдвигая ее дешевизну.
— Тома, — раздраженно отмахнулась я, — если ты думаешь, что
мне некуда выбросить свои деньги, то жестоко ошибаешься. С этой задачей легко
справляюсь и без тебя, а что касается Саньки, то он как раз в школу пойдет,
когда ты сдашь в эксплуатацию свой дом.
Однако Тамара была непробиваема.
— Вот и хорошо, — обрадовалась она. — Санька будет лучше
учиться, зная, что жильем он уже обеспечен.
— Странная у тебя логика, — удивилась я. — Баба Рая и без
того называет моего сына барчуком и все уши ему прожужжала, что у него уже все
есть и ему не придется на старости лет подаваться в няньки, а если я, не дай
бог, куплю еще ему и квартиру, она умрет от зависти к его детству. Санька же
сделает вывод, что нет смысла учиться вообще, раз и так все есть. И потом, что
я с этой квартирой буду делать?
— Ты ее сдашь за приличные деньги. Это же ежемесячный доход.
— Боюсь, этот доход введет меня в большие расходы, слишком
он далеко. Всем известно, какие сейчас квартиранты. Они будут меняться один за
другим, а я разорюсь на одних поездках в Питер. Нет, Тома, нет, и не морочь мне
больше голову. Никогда не соглашусь, даже если эту квартиру будешь даром
давать.
— Жалко, — расстроилась Тамара. — Очень выгодная была бы
сделка. Я же тебе по дружбе хочу уступить, а ты отказываешься…
— Лучше говори свою новость, — прервала я, понимая, что
пошел второй виток обработки клиента.
Тамара оживилась:
— Ах, новость! Представляешь, на меня было покушение!
— Да что ты?! — испугалась я.
— Да! — с гордостью подтвердила Тамара. — Думаю, настоящее
покушение.
— Так почему же ты мотаешься без охраны?
— А, толку от нее чуть. Если очень захотят, все равно убьют,
— довольно-таки небрежно заметила Тамара. — Я поехала по своим женским делам,
не таскать же мне за собой мальчиков. И, если честно, мне уже надоело ходить
под конвоем. Воли хочу.
— Понимаю, понимаю.
— Ничего ты не понимаешь. Мы сидели с Розой в кафе и
обсуждали сделку. Кстати, вот Роза не стала ерепениться, она покупает квартиру.
— Ей-то зачем? — удивилась я. — Квартира у нее уже есть, а
детей нет.
— Во-первых, что касается детей, еще не все потеряно, а
во-вторых, квартира в Питере достается по такой выгодной цене, что есть смысл
ее потом обменять на Москву с расширением.
— Наша маленькая Роза хочет большую квартиру? — изумилась я.
— Ей что, не хватает уборки?
— Это не наше дело, — отрезала Тамара. — Может, она прислугу
наймет. Так вот, мы сидели в кафе, и вдруг я услышала странный звук, и сразу же
на нас посыпалась штукатурка.
— Да ты что? — делая большие глаза, воскликнула я. — А потом
ты нашла в стене пулю и выбросила ее в кусты, и еще за вами гнался официант.
— Так ты все знаешь, — разочаровалась Тамара. — Кто тебе
рассказал?
— Роза, разумеется, только вряд ли стреляли в тебя.
Ты и сама так не думала, раз убедила Розу, что вишенью были
бритоголовые «бизнесмены».
— Мама, не будь наивной, ну зачем бы я стала пугать нашу
Розу? В ней и без того душа еле держится. Да и сплетен мне не надо.
Представляешь, сколько у некоторых будет радости, когда пройдет слух об этом
покушении?
Здесь Тамара явно намекала: на Марусю, в первую очередь на
нее. Но зря она так, Маруся вредная, конечно, но и добрячка известная.
— Конечно, я, пользуясь случаем, — продолжила Тамара, — тут
же перевела стрелки на бизнесменов (господи, столько «бля» я в жизни не
слыхала), а наивная Роза и поверила, что покушались на них, но я-то знаю, что
покушались только на меня. Кому нужны эти дешевые «бычки»? Раз уж покушались,
так только на меня!
Я, не разделяя ее мнения, удивилась и спросила:
— Почему ты так уверена?
— Мама, ты невозможная, — закричала Тамара. — Знаешь же, чем
я занимаюсь. Вот, долгострой купила, большой компании дорогу перешла. Компания
эта корни в Питере пускает и потому всех на корню купила, да и я так умею,
почему бы и мне в Питере корни не пустить? Знаешь, сколько у меня врагов?
— Лучше не перечисляй, — испугалась я.
— Вот. И не только поэтому, что врагов много, я уверена —
покушались на меня. Это каким же надо быть слепым, что послать пулю на три
метра левее этих бизнесменов? В нашей стране брака много, конечно, но не до
такой же степени. А больше там стрелять было не в кого. Не в официанта же? И уж
тем более не в Розу. Уж ее-то преступно убивать, святым делом человек
занимается.
Я усмехнулась:
— Понимаю, что ты расстроишься, но возражу.
— Возразишь? — изумилась Тамара. — Это как же?
— А вот так: если стреляли в тебя, то почему прошили шляпку
Розы? Вы что, сидели как голубки, прижавшись друг к другу головками?
