— Правильно, — обрадовалась Маруся, — прямо сразу ко мне и
переезжай. Жили же мы как-то без денег, так зачем рисковать? Кто его знает,
может, с деньгами нам и не понравится.
— Маруся, — возмутилась я, — ты все время поперед батьки в
пекло лезешь. Дай выяснить. Что это за знакомый? — обратилась я уже к Ивану
Федоровичу. — Зачем он дурачил Пупса?
— Ваня! Как ты мог на такое пойти? — не удержалась от
вопроса и Маруся.
— Да на какое — на такое? — рассмеялся Иван Федорович. — Там
даже статьей не пахнет. Никакого преступления нет.
— Как нет? — взревала Маруся. — А покушения?
А картина моя?
Архангельский пожал плечами:
— С картиной Кузя перестарался, а в остальном все безопасно.
Шляпки я сам продырявил, еще когда с Марусенькой жил.
— Права, значит, я! — восхищаясь собою, воскликнула я. — И
пульку в стену кафе вы вконопатили?
— Ну, мы. Кузя потом из арбалета постреливал, чтобы наделать
шороха Он же и по знакомым ходил, «чирики» сшибал, все как договорились мы с
ним.
Подгримировали мы его, я заценил — вылитый Витька, если не
сильно приглядываться. Тогда и на прямое общение с Розой замахнулись. Кузя
пьяные дебоши устраивать начал. Мы же знали, Соня, что ты мимо никак не
пройдешь, обязательно нос свой совать везде станешь, на это и рассчитывали. Не
так уж и много пришлось потрудиться нам, а бабки за это крутые пообещали.
— А кто пообещал-то? — деловито поинтересовалась Маруся. —
Может, я прямо вся их и получу?
— Тебе еще туда надо сунуться, — прикрикнула я. — Угомонись!
А чего этой фирме надо от Пупса? — спросила я уже у Ивана Федоровича.
— Надо было всего лишь Виктора наклонить документ какой-то
подписать.
— Так ты не знаешь даже, что за документ? — изумилась я.
Архангельский шумно поскреб в затылке и сказал:
— Ну, да. Не знаю. В мою задачу входило только переговоры с
Витькой вести и Кузю направлять.
— А кто это все придумал? — спросила я.
— Ваня! — поддержала меня Маруся. — Сейчас же говори, кто
это придумал!
— Да не могу я вам этого сказать. Опасно вам знать это. Он
крутой мужик, кстати, работал раньше на «Мосфильме».
— Это сразу бросается в глаза, — отметила я, — состряпал
неплохой сценарий.
— Да, — согласился Архангельский, — состряпал он. Как узнал,
что Кузя из арбалета стреляет отлично, тут же и придумал. Неплохо замутил.
— А если бы мы в милицию заявили? — поинтересовалась я.
— А что бы вы там сказали? — удивился Архангельский. — Даже
при самом плохом раскладе всегда можно на розыгрыш списать. Я тайком Тамарке
позванивал, сплетни от нее узнавал, поскольку она не дружит с Марусей и потому
не скажет ей обо мне.
— А потом, наслушавшись сплетен Тамарки, — продолжила я, —
ты, подлый, Кузю на новые покушения посылал. Поняла теперь, Маруся, откуда
зараза эта произрастала?
— От Тамарки?! — почесывая кулаки, взревела Маруся. — Ну,
старушка, умеешь ты подруг себе выбирать!
— Ох, и потешились мы вволю, — добавил масла в огонь
Архангельский.
Он улыбнулся, видимо, вспоминая самые смешные эпизоды их
сценария.
Маруся возмутилась:
— Ты что дыбишься? Я прямо вся испугалась, а ты лыбишься! И
зачем вы все время воровали стрелу?
У вас что, стрел нет больше?
— Есть у них стрелы, — ответила за Архангельского я, — им
надо было наше внимание посильней привлечь к Пупсу. Им хотелось, чтобы мы все о
нем заговорили, какой он странный, и все прочее. Репутацию чокнутого Пупсу
создавали.
— Одно я точно знаю, что для пользы народной старались.
Чиновника какого-то крупного с помощью документа, который Витька подпишет,
собираются завалить. Обвинят его во взяточничестве, в газете пропишут — и нет
человека. А Витьку в крайнем случае уволят, и больше ничего.
— Ваня! — возмутилась Маруся. — Как ты мог? Ты же был дружен
с Пупсом! Пупсу репутацию испортил, старушке голову разбил! Шляпы издырявил!
Нет, я прямо вся обиделась на тебя!
Маруся схватила меня за руку и рявкнула:
— Старушка, пойдем отсюда. Я прямо вся его не прощаю.
И мы ушли.
Признаться, я была за Марусю горда. Наконец-то она повела
себя как настоящая подруга.
— Спасибо, малышка, — прошептала я, пожимая ее честную руку.
— Ты растрогала меня, хотя, если правду сказать, у меня не так уж и сильно
болит голова. Не стоило из-за этого ругаться с Ваней.
— Ты что, старушка? — изумилась Маруся. — При чем здесь твоя
голова? Я просто вспомнила, что у меня в туалете бачок потек.
— А при чем здесь бачок? — изумилась и я. — Ты же поругалась
с Ваней!
— А что мне оставалось делать? Рано утром придет Аким
ремонтировать мой бачок. Что, по-твоему, я сказала бы Ване?
Глава 42
Не стоит, думаю, говорить, что к семейному очагу я вернулась
поздно. Евгений рвал и метал.
— Что происходит? — закричал он, едва я переступила порог
дома.
Я попыталась изобразить невинность:
— А что происходит?
— Еще спрашиваешь? В доме творится непонятно что! Санька
делает стойку на голове, баба Рая обсматривается рекламой, на кухне шаром
покати, а тебя я скоро буду видеть только на фото, на ментовском стенде среди
объявлений «разыскивается преступница».
— Вот жа ж до чяго додумалися! — раздался из комнаты голос
бабы Раи. — Уже жа ж усю семью блатуют у пса пробовать. И говорять, что от боли
помогает.
Я поспешно прикрыла дверь и зашептала:
— Женька, что случилось? Почему ты про милицию заговорил?
А Евгений мне в ответ, качая головой:
— Звонил тебе Иван и кодирование как-то объяснялся, а я
подозреваю, что он в бегах. И ты с ним в каком-то деле.
— Что за чушь! — рассердилась я. — Почему Иван в бегах? Он
просто ушел от Маруси.
— И потому уволился с работы, снял квартиру и никому адреса
не оставил? Знаешь, какую работу он заказывал компьютерщице?
— Какой компьютерщице? — попыталась я прикинуться дурочкой.
Но разве с моим Женькой прикинешься?
— Сама знаешь какой, — усмехнулся он.
— Ты что, следишь за мной?
