«Бедная ты моя девочка», — вздохнула бабушка.
Грубая Верка сначала буркнула: «Ничего. Не ты первая, не ты последняя». А потом, подумав, добавила: «Хотя вру. Ты первая, ты и последняя. Ладно, сама увидишь… Ну все, дальше легче будет».
И обе исчезли.
А может быть, не исчезли. Просто Анна перестала их видеть. Свет вдруг сделался таким ярким, что она почти ослепла после колодезного мрака.
Полет закончился. Она стояла на зеленом лугу, у которого не было границ. Горизонта тоже не было, он таял в ласковом, переливчатом мареве. Возникло ощущение безбрежного простора, легкости и ясности, как в раннем детстве, когда проснешься на даче летним утром — и солнце, и кукарекает петух, и весь день впереди.
Жерло колодца было рядом, оно чернело сквозь густую траву, но Анна его больше не боялась. Оно утратило всякую важность.
Кто-то стоял прямо перед Анной, весь залитый солнечным сиянием. Или, может быть, не солнечным, а каким-то иным, еще более ярким, но в то же время удивительно мягким.
Сколько она ни пыталась рассмотреть Стоящего или Стоящую, не смогла.
«Скоро ты будешь дома», — услышала Анна.
Нет, не услышала, потому что никакого голоса не было. Фраза прозвучала у нее внутри, словно бы возникла сама собой.
Там же, внутри, возникло легкое, удивительно приятное щекотание, как если бы сквозь тело проходили теплые волны. Или Некто ощупывал невесомыми пальцами внутреннее Аннино устройство, но проделывал это так умело, так участливо, что ей и в голову не пришло пугаться или противиться.
Опять всплыло мимолетное воспоминание из совсем раннего возраста. Тоже дачное. Маленькая Аня сидит в тазу с теплой водой, и бабушка моет ее мягкими мыльными руками, напевая какую-то песенку.
Осмотр, если это был осмотр, закончился, и закончился хорошо. Анна не знала, что это значит, но ошибиться не могла. Ею остались довольны.
А потом прозвучал вопрос, которого она толком не поняла. Или не расслышала.
Повторен он не был, но она чувствовала, что от нее ждут ответа и что ответ этот очень важен.
Она растерялась. Ей не хотелось разочаровать Вопрошающего или Вопрошающую, однако что говорить, она не знала. И нужно ли вообще что-то говорить.
Вопрос каким-то образом касался ее прошлого.
Какого-нибудь конкретного события?
Какой-то мысли?
Чувства?
Образа?
Дарованного, но не понятого знака?
Анна стояла на зеленом лугу, у края черной дыры, вся залитая золотым сиянием, но ничего этого больше не видела. Перед ней как на экране, только с многократным убыстрением, проносилась вся ее жизнь.
Лысое красноморденькое существо в колыбели моргает бессмысленными глазенками, разглядывая ползущую по потолку муху.
«Снежинка» в серебристых бантиках, с наклеенными на платье звездочками из фольги сидит на корточках, роется в картонной коробке с подарками.
Шоколадки сует в карман, карамельки бросает под елку. Личико сосредоточенное, немного обиженное.
Толстая девочка шевелит губами, читая книжку с картинками. Книжка называется «Шел по городу волшебник».
Девочка подросла, стала еще толще. Жует пирожок с капустой, плачет. Виталик Сидоренко обозвал ее «сарделькой».
Школьница в некрасивых пластмассовых очках читает сильно потрепанную книгу. Грызет яблоко. «Граф опустил руку в глубокое декольте, слегка сжал ей грудь, и Анжелика почувствовала, как ее плоть…» Мамины шаги в коридоре. Хлоп! Книгу накрывает учебник по истории СССР.
И снова все то же. То она читает, то она плачет. То плачет, то читает. Полнота сменилась худобой, но появилась новая причина для страданий, прыщи.
Крупно: лицо в зеркале. На левой щеке два алых бугорка, на правой три. В глазах, разумеется, слезы. Оправа у очков сверху черная, снизу золотистая. Тогда многие в таких ходили, оправа стоила пять шестьдесят. Вспоминать эту подробность Анне не пришлось. Просто подумала про оправу и сразу увидела прилавок магазина «Оптика», себя перед ним, ценник. Обошла весь город, искала повсюду «Мону Лизу», французские, с наносниками. Нигде не нашла. Видно, придется брать эти.
Не то, не то. Неинтересно. Неважно.
А что важно?
Некоторое время она наблюдала за парой любовников. Как нелепы их движения. Как некрасиво свесилась с кровати нога. И вообще. Неприятно. Мисхор, восемьдесят четвертый год, август месяц. Ю.А. что-то наврал жене про конференцию, а сам… Анна тут же увидела перед собой лицо молодого, еще даже не пятидесятилетнего Ю.А., услышала его голос. «Врать научился — программа „Время“ отдыхает. Даже Савичева приплел…» Какого еще Савичева? Немедленно возник и Савичев. Сергей Леонидович, из Ленинградского университета. Завел что-то про раскол среди еврокоммунистов по вопросу о всемирно-историческом значении Великой Октябрьской социалистической революции. На фиг Савичева.
Ю.А. смеется. У нее дома, на кухне.
Ю.А. сердится. «Любовные отношения могут выдержать любое испытание, кроме одного. Занудства». Дальше, дальше!
На белом дисплее ниоткуда, будто сами собой выскакивают черные буковки. «Анализ центральных тенденций внешнеполитического курса пореформенной России позволяет с известной долей достоверности предположить, что дипломатия горчаковской школы окончательно…» Это из диссертации. Неважно.
Холодный пот на ладонях. Дрожащие пальцы. «Пристегните ремни безопасности. Наш самолет находится в зоне турбулентности». Это в прошлом году, когда сильно болтало над Альпами. Даже вырвало. Хорошо хоть в пакет. Снова не то!
Такси. Плотный затылок, макушка с зачесом. Песня: «Я тебя слепила из того-о, что было-о…» «Послушайте, а другой музыки у вас нет?» «Вы какую любите? Могу классическую. Она у меня на третьей кнопке. Хотите? Я вообще-то попсу тоже не очень».
Стоп, стоп! Это ведь сегодняшнее утро, дорога в аэропорт!
И все? Это вся жизнь?!
Вопрос остался без ответа. Но Существо не проявляло ни малейших признаков нетерпения. Времени у Анны было сколько угодно. Или, может быть, времени не было вовсе. В сущности, это одно и то же.
Тряхнув головой, она погнала ролик в обратном направлении. Ей уже совсем не было страшно, Анна поняла, что здесь с ней ничего плохого не случится. Вернее так: с ней не случится ничего такого, чего не захотела бы она сама.
Снова мелькнул разговор в такси. Подготовка к конференции. Заседание кафедры. Почему-то газетная статья, прочитанная в туалете. Обувной бутик. Выступление на симпозиуме в Манчестере. Кабинет дантиста. Урок автовождения. Идиотское телешоу, которое Анна тупо смотрела чуть не каждый вечер, когда ее бросил Ю.А.
Вдруг мелькание замедлилось. Теплее, теплее! Уже близко! Вот сейчас!
