Книга Vremena goda, страница 63. Автор книги Анна Борисова, Борис Акунин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Vremena goda»

Cтраница 63

Все знают про чудесные свойства женьшеня, однако мало кому известно, что этот корень имеет две разновидности: женскую и мужскую. Первая (Иван Иванович называл ее «иньшень»), хоть и редка, но встречается в десять тысяч раз чаще, чем вторая, а вот яншень, мужской корень, таежные собиратели даже не ищут, ибо и не слышали о его существовании, да если б и слышали, не нашли бы. На всю область произрастания дикого женьшеня – а на Земле их всего несколько – приходится только один яншень, оплодотворяющий своей аурой женскую популяцию. Таким образом, на территории обитания дальневосточного женьшеня есть лишь один мужской корень, и молодому Ван Ину было известно, что искать его следует где-то близ реки Мохэ.

Помню, что я внимала этому рассказу, словно волшебной сказке, и слушала ее так, как слушает маленький ребенок – то есть верила каждому слову. Как было не верить после всех чудес, что произошли после моей встречи с Иваном Ивановичем?

Благодаря Желтугинской золотой лихорадке слепец смог попасть в заветное место. «Мудрый человек» некогда давал ему попробовать снадобья, изготовляемого из корня, поэтому Иван Иванович умел отличить «масть» яншеня – такую сильную, что она была ощутима за много ли. Оставалось только найти драгоценное растение.

– Я искал четыре месяца, а понадобилось бы – искал бы четыре года или сорок четыре года, но все равно нашел бы или умер в поисках, – рассказывал Иван Иванович, – однако мой «обослух» был силен, упорство неиссякаемо, и удача крепка. Последний день, полупьяный от близости яншеня, я много часов без остановки растирал руками и разгребал каждый вершок земли, пока не нащупал в ней источник «масти», и я взял половину, а половину оставил, потому что больше не нужно и нельзя…

Я спросила, где это место, но Иван Иванович сказал, что не помнит, что приказал себе забыть это, потому что и так взял слишком много. Из того, что взял, он прихватил с собой совсем чуть-чуть, остальное же спрятал в тайнике под валуном, похожим на лежащего буйвола. Иван Иванович боялся, что лесные грабители, охотившиеся на желтугинских старателей, отберут корень, приняв его за обычный женьшень. Дважды слепца останавливали лихие люди, обыскивали с головы до ног, но крошечный кусочек яншеня, запрятанный в глазнице, под веком, так и не нашли.

– Почти тридцать лет пользовался я силой яншеня, но однажды, когда я был в Англии, в городе Лондоне, какой-то ловкий воришка срезал с моей шеи ладанку, наверно подумав, что я храню там какую-нибудь невероятную ценность, и это действительно было мое главное сокровище, только вору оно ни к чему… – Иван Иванович говорил это, грустно качая головой. – И найти свою ладанку я не сумел, потому что кусочек был очень маленький, а Лондон очень большой, и там столько разных «мастей», что они перемешиваются и заглушают друг друга… Я перебрался в Харбин, я ждал случая, который поможет мне вновь попасть на Мохэ, но ждать пришлось дольше, чем я думал. Если тебе, Маленькая Тигрица, посчастливилось встретить меня, то и мне посчастливилось встретить тебя. Шестнадцать с половиной лет прожил я без Хрустальной Радуги, зато теперь я наконец снова смогу ее вкусить.

…Хрустальная Радуга. Еще одно название, придуманное Иваном Ивановичем, но, пожалуй, более удачное, чем другие.


Первая ночевка на обратном пути. Не под открытым небом, а в заброшенной охотничьей фанзе, к которой вывел нас Бао. Сам он под крышей спать не любил и ушел к мулам. Мы сидим возле очага вдвоем с Иваном Ивановичем.

Во время дневного привала он не отдыхал, а принялся бродить по тайге, странно ссутулившись, будто принюхивался к земле. Мне стало любопытно, я пошла за ним и увидела, как в зарослях папоротника старик садится на корточки и роется в земле.

– Что это? – спросила я.

– Иншень. Я уловил его «масть».

Он держал в руке грязный корешок, напоминающий формой человеческую фигурку. Женьшень! Я, разумеется, видела их в китайских лавках и удивилась только одному: как легко и быстро Иван Иванович нашел таежную драгоценность, в поисках которой бывалые старатели рыщут по лесам неделями.

– Вечером можно сделать Хрустальную Радугу, – полупроговорил-полупропел счастливый Иван Иванович, и на все мои расспросы ответил только: «Сама всё увидишь».

И вот я сижу, смотрю во все глаза.

Перед ужином он налил в бутылку из-под спирта немного родниковой воды, положил чисто вымытый иншень, потом с благоговением вынул из ладанки засохший корешок, поцеловал его и опустил туда же.

– Сейчас яншень оплодотворит свою женскую половину, нужно дать ему немного времени, а чтоб не мешал свет, я накрою бутылку.

– Стесняются они, что ли? – хихикнула я, но Иван Иванович сдвинул брови и строго поднял палец.

Я притихла…

– Пора, – говорит он примерно через час после того, как вечерняя трапеза закончена. – Смотри.

Показывает мне бутылку. Вода в ней приобрела серебристо-перламутровый оттенок. Иншень странно сжался, зато яншень разбух, стал втрое длинней и толще, морщинки и складки на нем разгладились.

– Женский корень отдал всю свою силу, теперь он ни на что не годен… – Иван Иванович вынул иншень и небрежно швырнул на тлеющие угли. – А сила яншеня неиссякаема, вот почему его одного достаточно на тысячу ли, и каждый раз для Хрустальной Радуги можно брать один и тот же, да не так много, а десятую часть, и этого хватит, только нужно соединять его с новой женской половиной – обычный женьшень можно купить где угодно…

Он вынимает распрямившийся яншень. Зажмурившись, высасывает из него влагу и снова заворачивает в шелк. Потом медленно, с наслаждением выпивает из бутылки раствор.

Сидит неподвижно, слегка раскачивается. Я жду, что будет дальше.

Не выдерживаю:

– Что вы ощущаете?

– Мое тело стало вдвое легче и втрое сильней, но это еще не то…

Молчим.

Вдруг Иван Иванович странно звонким голосом спрашивает:

– Маленькая Тигрица, неужели ты ничего не слышишь? Не слышишь хрустального звона? Мудрый человек, которого мне посчастливилось встретить в юности, называл это снадобье по-другому – «Растущее Дерево», потому что Учителю казалось, что, выпив зелье, он превращается в дерево: туловище – ствол, ноги – корни, руки – ветви, кожа – листья, и он чувствовал, как сквозь него текут соки солнца, но, я думаю, Учитель просто никогда не видел хрустальных люстр, потому что он был отшельник и отродясь не бывал во дворцах, а я во время войны один раз попал в губернаторский дворец и увидел, как прекрасна хрустальная люстра, и подул сквозняк из выбитого окна, и люстра закачалась, и в ней заиграла тысяча разноцветных огоньков, а еще раздался волшебный перезвон, и ничего красивее в своей жизни я не видел, потому что вскоре после этого лишился зрения… Сейчас я чувствую себя, как хрустальная люстра на сквозняке или хрустальная радуга под дуновением ветра.

Сравнение с люстрой не показалось мне особенно романтичным, но радуга – дело иное.

– Я тоже хочу попробовать! Там на донышке осталось немножко. Можно я выпью?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация