Я изложил в хронологическом порядке, как мы отобрали бар «У Толстяка Мо» у одного типа по прозвищу Бенни Лодырь. Проблема с Бенни состояла в том, что он был лодырем с плохим характером. Бенни мошенничал и покупал виски и пиво из недозволенных источников. Несколько раз мы его предупреждали, чтобы он брал товар у наших дилеров, но Лодырь упорно предпочитал обращаться к продавцам с сомнительной репутацией. Не раз случалось, что упившиеся вдрызг клиенты слепли от его дрянного древесного спирта, и некоторых потом вылавливали мертвыми из сточных канав Ист-Сайда. А еще одной проблемой была его жена Фанни, та самая маленькая пухленькая Фанни, которая много лет назад жила на одном этаже со мной. Я смеялся, вспоминая нашу встречу в туалете. Я описал ее брак с Бенни Лодырем. Она была слишком хороша для него. Дело кончилось тем, что он сломал ей нос, а сам спутался с какой-то малолетней шлюшкой. Тогда мы потеряли терпение и навсегда изгнали его из нашего общества. Мы отправили его в далекую и дикую «Страну борща».
Я в подробностях описал, как мы возвращались потом домой по шоссе номер 17. Патси сидел за рулем, а Косой находился в музыкальном настроении. Привычным жестом он постучал по ладони гармоникой и мечтательно начал наигрывать что-то необычное. Макси посмотрел на него удивленно и спросил:
— Что это ты играешь, Косой?
Хайми пожал плечами:
— Не знаю. Просто играю то, что чувствую. Какую-то мелодию, которая вертится у меня в голове.
Патси иронически заметил:
— Никак второй Ирвинг Берлин объявился.
Косой проигнорировал его замечание и продолжал играть. Инструмент зазвучал, как орган, исполняющий кантату Баха. В нем было что-то религиозное. Он все играл и играл, милю за милей, пока нас всех не охватило траурное настроение.
Тут меня осенила внезапная догадка. Я взглянул на Макси. Я почувствовал, как одна и та же мысль пришла нам в голову.
— Косой перекладывает последнее путешествие нашего Бенни на музыку. Это здорово, а, Макс? — сказал я.
Макс наклонился ко мне и полушутя произнес:
— Ты у нас мастер на слова. Попробуй сочинить что-нибудь на этот случай.
Я достал карандаш и маленький черный блокнот. Я почувствовал, как меня пропитывает меланхоличная музыка. Понемногу я начал набрасывать слова, которые, на мой взгляд, подходили к этой мелодии. Когда я закончил, мне показалось, что я чувствую ее вкус на языке, настолько она была мне знакома. Я протянул блокнот Макси и шутливо бросил:
— Оцени мою школьную лирику.
Макси начал низким голосом напевать написанные мной слова под музыку Косого:
На свете жил лодырь по имени Бенни,
Он совести не имел ни на пенни.
Однажды в прекрасный июльский денек
Решили ему преподать мы урок.
И вот повезли мы его прогуляться
В ту землю, где любят борщом угощаться.
«Приехали». — «Где мы?» — спросил у нас Бенни.
«В прекраснейшем месте для сна и для лени».
Мы сделали дело и едем обратно,
А где теперь Бенни, увы, непонятно.
«Куда же пропал он, несчастный мой Бенни?» —
Со смехом спросила счастливая Фэнни.
Не знаю почему, но воспоминания об этом мрачном случае и нашей песенке вызвали у меня приступ смеха. Я бросил писать и лег в постель. Я очень устал, но не мог заснуть.
Я вертелся в постели, пытаясь забыть о книге. Я снова начал думать о жене Джона. Но эти мысли разбудили меня еще больше и к тому же сильно возбудили. Что, черт возьми, со мной творится? Почему я не могу выбросить из головы эту плоскогрудую шлюху? Стоит мне о ней только подумать, как я уже вне себя. В последнее время я все время на взводе. И что мне теперь делать? Лежать в постели и считать верблюдов?
Я снял трубку с телефона и попросил соединить меня с Суини.
— Да, с Суини, управляющим, — повторил я.
Оператор переключил меня на его номер.
Я сказал:
— Суини, мне что-то не спится. У тебя там нет кого-нибудь в холле? Что-нибудь пухленькое и не слишком безгрудое?
Он усмехнулся:
— Тут таких полно. Кого тебе нужно? Блондинку или брюнетку?
Я засмеялся:
— Выбери сам. Только почище и чтобы в моем вкусе.
Она появилась у меня через две минуты. Я лежал в постели, глядя, как она раздевается.
Она была очаровательной малышкой. Белье у нее оказалось свежим и чистым. Девица скользнула под одеяло.
Тесно прижавшись ко мне, она прошептала на ухо:
— Мне нужно заплатить за квартиру.
На лице у нее появилась милая улыбка, словно милашка хотела извиниться за свои слова.
— Ты хористка и сидишь без работы?
— Да, а как ты узнал? Ты видел меня в шоу?
— Нет, догадался по твоему виду.
Она улыбнулась и вздохнула:
— Что ж, ты верно догадался. Сейчас трудно найти работу.
Я сказал:
— Расслабься, детка, ты получишь больше, чем месячную плату за квартиру. Поскольку я не только догадливый парень, но еще и покровитель всех хорошеньких безработных хористок.
— И к тому же симпатичный, — сказала она с улыбкой.
— За это ты получишь пятерку сверху.
Девица придвинулась ко мне еще ближе и прошептала:
— Ты мне нравишься, большой, красивый, неотразимый, замечательный, умный, чудесный покровитель хористок.
Мы оба разразились смехом. Мы были как старые друзья. Я выключил свет. Она оказалась упругой, мягкой, полногрудой и жаркой.
Глава 13
На следующий день не было запланировано ничего особенного, поэтому мы начали утро с «греческого дурака». Мы играли часа два.
Потом пришел Мо и сказал:
— Снаружи ждет Мойши, поставщик. Он хочет видеть нас, ребята. Похоже, у него проблемы. Выглядит он так, словно его только что обчистили до нитки.
— Мойши? — с сомнением переспросил Макс. — Это тот парень, у которого маленький магазинчик на Тринадцатой улице?
— Да, тот самый, — подтвердил я.
Я помнил его, потому что он жил по соседству с нашим домом на Деланси-стрит.
Появился Мойши. Он действительно выглядел так, словно кто-то здорово его пристукнул. Голова была обмотана повязкой, а один глаз заплыл от синяка. Губы у него так распухли, что он с трудом мог говорить.
Патси насмешливо спросил:
— В чем дело, Мойши? Тебя побила жена?
Я пододвинул к нему кресло и сказал:
— Садитесь, Мойши. Выпейте и расскажите нам о своих проблемах.
