Макси продолжал замогильным голосом:
— Я буду опускать твой гроб медленно, пока он не ударится о землю. Потом мы возьмем лопаты и станем забрасывать его грязью, а ты будешь лежать на дне. — Парень смотрел на Макса в каком-то трансе. — Наконец ты окажешься под землей. Тебя начнут есть черви. Ты почувствуешь, что тебе тяжело дышать. Ты начнешь задыхаться.
Голос Макси снизился до драматического шепота.
Я уже готов был выскочить из гроба и зааплодировать Максу за его блестящие актерские способности, когда увидел, что парень весь трясется. Голова у него дергалась. Изо рта вырывались сдавленные, булькающие звуки. В расширенных глазах застыла смерть. Они закатились, как в припадке. Смертельная бледность разлилась по его лицу. Он с глухим стуком упал обратно в гроб.
Макси засмеялся:
— А у меня неплохо получается, а? Когда вонючка придет в себя, дайте ему десятку и выкиньте отсюда. Надеюсь, он получил хороший урок.
Мы подождали несколько минут. Косой подошел к парню и потряс его.
— Вставай, мать твою, трусливый ублюдок. — Хайми повернулся к нам и заметил: — У парня такой вид, словно его придушили.
Макс показал на ведро с водой. Косой выплеснул его в лицо налетчику. Патси наклонился и начал трясти парня.
— Поднимайся, быстро, — прорычал он.
Макси подошел к гробу, потрогал тело налетчика и сказал:
— Похоже, ублюдок мертв. Посмотри, Лапша, что с ним?
Я наклонился, приподнял глазное веко, потом пощупал пульс:
— Парень мертв.
— Вот черт, — выругался Макси. Он был очень недоволен, что налетчик окочурился. — Ну вот, теперь нам придется его хоронить.
Косой сказал:
— Макс, тебе больше не нужно носить пушку. Ты можешь просто пугать людей до смерти.
Макси посмотрел на него с некоторым раздражением:
— Если у меня есть такой талант, я как-нибудь попробую его на тебе. Обыщи у парня карманы и посмотри, кто он такой. Черт его побери.
Косой обыскал карманы мертвеца. Он нашел несколько ключей, перочинный нож и бумажник. В бумажнике лежали полсотни баксов мелкими купюрами и водительские права с наклеенной фотокарточкой. Права были выписаны на Эндрю Мура. В боковом кармане лежала фотография жениха и невесты. Невестой была та самая шлюха, которая впустила его в заведение Пегги.
Макси посмотрел на снимок:
— Парень выглядит неплохо. Забавная бы из них вышла семейная пара.
Во внутреннем отделении портмоне нашлось несколько бумаг. На пол выпала сложенная вчетверо вырезка из газеты. Макси оставил ее на полу и стал изучать маленький профсоюзный билет.
— Что вы думаете? Парень был землекопом. Членом профсоюза. И взносы все заплачены. Вот бедолага. Не понимаю только, на чем они сошлись и почему он так часто грабил Пегги?
Патси ответил:
— Наверное, им обоим нравилась атмосфера борделя.
Косой хихикнул.
Макси наклонился и поднял газетную вырезку. Прочел ее.
— Смотри-ка, Лапша, это объясняет, почему он так сильно испугался.
Макс прочитал статью вслух. В ней рассказывалось о том, как полгода назад в горе прокладывали туннель. Один из рабочих попал в завал. Его уже считали мертвым. На второй день его откопали — больше мертвым, чем живым. Имя рабочего было Эндрю Мур.
Макси обратился к лежавшему в гробу мертвецу:
— Не повезло тебе, паренек, мы попали тебе в больное место. — Он повернулся ко мне. — У него, должно быть, развилась эта… как ее называют? — Макс остановился на середине фразы и нетерпеливо пощелкал пальцами.
— О чем ты говоришь, о какой-то болезни? — спросил я.
— Нет, не о болезни, то есть не о телесной, а о том, что бывает с головой. Ну, когда ты боишься запертых комнат и всего в таком роде.
— А, — сказал я, — да, я понял, о чем ты говоришь. Это одна из фобий, называется клаустрофобия. Но у парня страх был не только умственный. Его убила реальная угроза быть погребенным заживо.
Макси поскреб подбородок и прошелся взад-вперед по комнате.
— Может быть, кроме этой шлюхи-невесты, у парня есть родители, братья или сестры.
— И что из этого? — спросил Патси.
— Скверно будет, если мы похороним и закопаем его под чужим именем, а потом этого Мура всю жизнь будут разыскивать родители или кто-нибудь еще.
— А что еще мы можем сделать, Макс? Нельзя же оставить его здесь. Утром тут появятся люди. Назавтра назначены две погребальные церемонии, — сказал я.
Макс почесал в затылке.
— Да, ты прав, Лапша. Можно его куда-нибудь перенести, чтобы потом парня нашли и похоронили под своим именем.
— И куда ты собираешься подкинуть мистера Мура, Макс?
С минуту мы смотрели друг на друга. Макс пожал плечами.
Я продолжал:
— По-моему, разница все равно выйдет небольшая, по крайней мере для мистера Мура. Можно его подбросить к чьим-нибудь дверям.
— А если кто-нибудь увидит, как мы его вытаскиваем? — спросил Косой.
— Не знаю, как это будет выглядеть с юридической точки зрения, хотя… кажется, должен быть закон, запрещающий разбрасывать мертвые тела.
— Такой закон называется «убийство первой степени», — прокомментировал Косой.
— Только не в случае с мистером Муром. Освидетельствование покажет, что он умер от естественных причин.
Макси улыбнулся:
— Ты абсолютно прав, Лапша: даже если нас застукают с трупом, вскрытие покажет, что он умер своей смертью. — Он засунул бумажник обратно в карман к мистеру Муру. — Давай, Косой, подкатывай «кадди» к задней двери.
Косой вышел. Мы вытащили труп из гроба и завернули его в занавеску.
Косой просунул в дверь голову. Он покивал нам:
— Машина готова.
Макс без видимых усилий взвалил тело себе на плечо.
Я спросил:
— Помощь не нужна?
— Ха, да что он весит? Каких-то две паршивых сотни фунтов. Косой, посмотри, снаружи все чисто?
Тот выглянул на улицу. Он поднял руку, призывая нас остановиться. Макси застыл посредине комнаты. Он начал покрываться потом.
— Какого черта там стряслось? Мой парень с каждой минутой становится все тяжелее.
— Какая-то влюбленная парочка прошла мимо. Все, Макс, теперь можно.
Косой махнул рукой, показывая, что путь открыт.
Макс быстро пошел вперед, тяжело дыша и отдуваясь. Мистер Мур почти соскользнул с его плеча. Я слышал, как Макс прошипел сквозь зубы: «Паршивый ублюдок».
