Профессор поднял брови:
— Прошу прошения?
Макси повторил свою просьбу и добавил с улыбкой:
— Не волнуйтесь, Профессор, я не собираюсь с вами конкурировать. Просто мне нужна еще такая же машина минус механизм. У вас нет пустого экземпляра? Я пока не могу сказать, зачем он мне нужен, но это важно.
— Безусловно, Макси, безусловно. Если бы я знал, то обязательно бы захватил с собой пустую заготовку.
Макси сказал:
— Когда мы закончим с Химмельфарбами, я пошлю Косого к вам в магазин, и он ее заберет. Хорошо?
— Пусть возьмет столько, сколько захочет.
— Хватит и одной.
Я не мог понять, зачем Максу понадобилась вторая машина. Потом до меня дошло. Эта идея не привела меня в восторг. Вечно этот Макси со своим ненужным риском, подумал я.
Профессор вернул машину в рабочее положение. Он загрузил ее сорока десятидолларовыми банкнотами, отсчитал сорок листочков чистой бумаги и положил их в карман. Мы отнесли аппарат в грузовичок Профессора. Потом сели в «кадиллак» и поехали к фабрике Химмельфарбов, показывая путь ехавшему вслед Профессору.
Когда мы прибыли, Химмельфарбы уже очистили все помещения от персонала. Охранника они отпустили до конца смены с сохранением полного оклада. Насчет оклада настоял Макс.
Профессор безупречно исполнил свою роль. Братья смотрели, вытаращив глаза, как банкноты по десять долларов вываливаются из машины. Потом Профессор поднял крышку и показал им сложный механизм. Это произвело большое впечатление. Старший из Химмельфарбов возбужденно обдавал всех слюной. Все его замечания были в превосходной степени.
— Чудесно! Волшебно! Потрясающе!
Когда дело дошло до выплаты тридцати пяти тысяч, произошла маленькая заминка. Химмельфарб хотел получить письменную гарантию, что машина будет исправно работать в течение года.
Наконец Профессору удалось его убедить.
— Завтра я принесу вам настоящую, абсолютно законную гарантию, напечатанную на официальном бланке.
Профессор отлично умел сбывать товар.
Макси прошептал:
— Этот парень даст сто очков вперед любому коммивояжеру.
Химмельфарб дрожащей рукой протянул Профессору тридцать пять тысяч.
— Это большие деньги, — сказал он.
Аферист похлопал его по спине:
— Не волнуйтесь. Завтра мне доставят партию чистой бумаги, и я сразу отправлю ее вам. Я гарантирую, что вы заработаете больше тридцати пяти тысяч за одну неделю.
Я был в восторге от находчивости Профессора и от того, как братья проглатывали все, что он им давал.
Мы оставили Химмельфарбов подсчитывать свои прибыли. Они уверяли нас, что, как только придет бумага, машина будет работать круглосуточно. Когда мы выходили, я заметил, что Косой вот-вот взорвется. Он уже задыхался от едва сдерживаемого смеха.
Мы поехали прямо в профессорский магазин. Это был все тот же тусклый подвал, только теперь в нем появились самые современные инструменты для работ по дереву и металлу. Профессор отсчитал тридцать тысяч долларов и протянул их Максу.
— У тебя нет на примете еще таких же олухов, как эти Химмельфарбы? — спросил он.
Макси ответил, улыбаясь:
— Ничего личного, Профессор, каждый занимается своим ремеслом, но обычно мы не беремся за такие вещи. Просто эти Химмельфарбы давно нас доставали. Надо было от них избавиться.
— Это очень прибыльное ремесло, уверяю вас, — ответил Профессор. — Я продаю по меньшей мере одну машину в месяц. За каждую из них я беру от трех тысяч и выше. Самый крупный куш, который я когда-либо получал, — это пятьдесят тысяч долларов от одного итальянского графа. Я соотношу свою прибыль с финансовыми возможностями потенциальных инвесторов или, лучше сказать, потенциальных жертв. — Он издал смешок и продолжал уже более серьезно: — Разумеется, предупреждать вас излишне. Вы знаете, что некоторые из этих простофиль иногда обращаются к властям.
Макси только рассмеялся:
— Мы с ними справимся. Кроме того, вот что я вам скажу, Профессор. У них не будет никаких улик. Думаю, что вы получите свою машину обратно сегодня вечером в том же виде, в каком ее отдали. Как раз это я и собирался сделать, если получится. У вас есть рулон туалетной бумаги?
Я понимал, зачем Максу понадобился пустой ящик, но на кой черт ему сдалась туалетная бумага?
Профессор в замешательстве переспросил:
— Рулон туалетной бумаги? Есть, конечно. Туалетная бумага в туалете.
Он пошел в заднюю часть магазина, где находилась уборная, и вернулся с распечатанным рулоном туалетной бумаги. Он протянул ее Максу, все еще недоумевая.
Макси подошел к пустому аппарату с откинутой крышкой, положил в него рулон и спросил:
— Вы можете сделать так, чтобы бумага при вращении ручки выходила из отверстия машины?
— Да, конечно. Я понимаю, о чем ты говоришь. Это займет минут пятнадцать. — Приступая к работе, Профессор от души смеялся. — Еще один фокус, верно, Макс?
Я попытался его отговорить. Я спросил:
— Зачем тебе все это нужно, Макс?
Тот обернулся ко мне, сияя возбуждением и радостью:
— Ты понял, в чем дело, да, Лапша? Забавная шутка, правда?
Я не удержался от улыбки, глядя на его мальчишеский энтузиазм.
Профессору понадобилось добрых двадцать минут, чтобы установить в ящик рулон с бумагой и заставить машину правильно работать при вращении ручки. Макси радовался, как ребенок, получивший новую игрушку.
Мы вынесли аппарат на улицу и погрузили его в «кадди». Макси спросил:
— Вы будете в магазине сегодня вечером часов в одиннадцать? Я привезу вам машину, которую вы продали Химмельфарбам.
Профессор ответил:
— Если надо, я могу ждать всю ночь. Было бы очень здорово получить ее обратно. Возвращение машины сэкономит мне неделю работы.
Мы отвезли пустой ящик в нашу комнату у Толстяка Мо. Мы поставили ее на пол. Я улыбнулся Макси. Он готов был на что угодно, лишь бы иметь повод посмеяться.
Я сказал:
— Может быть, нам засунуть туда мистера Мура?
Я расхохотался, увидев реакцию Макси. Он буквально подскочил на месте.
— Прекрасно. Приступим к делу.
Мы зашли в туалет и подняли мистера Мура.
— Как тебе пришло это в голову? — спросил Макс.
— Элементарно, мой дорогой Ватсон. Ты же знаешь, что я варю своей башкой. Даже Косой мог бы до этого додуматься.
Косой пробурчал:
— Kish mir in taches,
[18]
Лапша.
