— Эй, красавчик, — окликнула женщина Ганса. — Поразвлечься не хочешь?
К тому времени, когда он добрался до дома, где у него была комната на втором этаже, Ганс уже успел приметить другую и променял ее на первую, которая удалилась счастливая, ничего не ведая о том, что сказала и сделала, точнее, готова была сделать.
Ганс успел многому научиться! А какими были его уроки! Вторая женщина была ослепительно красива, с безупречной фигурой, но, когда они оказались одни на простынях за запертой дверью, вор вдруг обнаружил, что в постели от нее нет никакого толка.
И исправил это еще одним пожеланием…
С наступлением сумерек Ганс вышел из дома, испытывая небольшую боль в паху (ему пришлось расщедриться на пожелание, чтобы женщина оставила его в покое и ушла) и счастливый, ибо придумал для себя великолепное занятие: убивать богов. По дороге у него заурчало в животе. Он захотел яблоко, и первый же встречный торговец, окликнув, протянул ему великолепный плод.
Разгуливая, довольный, поедая яблоко, вор подумал: «Хочу, чтобы вон та рыжая пошла рядом со мной; мы великолепно будем смотреться вместе!» Женщина тут же исполнила его пожелание, правда, это вызвало определенные затруднения, когда появился ее муж и потребовал объяснений. Именно тогда Ганс узнал еще кое-что о своей силе. Сам от себя не ожидая такого, он пожелал, чтобы супружеская чета забыла о нем и, счастливая, отправилась домой, дабы и дальше жить в мире и согласии, и это, несомненно, было лучшее, что он когда-либо сделал ближнему своему. Разумеется, с помощью Ильса. Поразительно внимательный бог этот Ильс!
Ганс вновь направился в порт, застал там возбужденную толпу и смешался с ней. Слушая, наблюдая, думая, подмечая страхи и нелепые надежды. («Кто бы они ни были, они пришли, чтобы изгнать ранканцев и оставить нас в покое!» — Ну конечно, подумал Ганс. «Их много, и они сулят хорошие барыши!» — Ну конечно, подумал Ганс. «Они съедят все запасы продовольствия и перетрахают наших женщин». О, вот это верно!) Затем, уверенно расправив плечи, он улыбнулся и, взирая на приближающиеся паруса, пожелал, чтобы корабли развернулись, уплыли и никогда больше не беспокоили Санктуарий.
Но корабли продолжали двигаться, и Ганс уяснил еще кое-что. Некоторые дела — большие дела — даже от Ильса требуют усилий и времени! Завтра кораблей не будет! Но этого не произошло, и Гансу пришлось признать то, о чем он догадывался и раньше: не все возможно, и хотя Ильс бог, он не единственный бог, существуют и другие, и могущество его имеет границы. (С другой стороны, в этот вечер Ганс насладился сказочным ужином, в доме самого Шафралайна, просто потому, что, встретив этого богатого патриция, захотел, чтобы тот пригласил его разделить с ним трапезу… Естественно, ночь эту он снова провел в объятиях Эзарии.
А когда проснулся на рассвете, подумал, что ему стоит покинуть гостеприимный дом, пожелав, чтобы хозяева забыли про эту ночь.
По дороге домой Ганс сделал так, чтобы Эзария познала в жизни много-много счастья, и вновь сотворил несвойственное ему добро.) На следующий день необычный, отвратительный на вид заморский народ высадился на берег и заполонил город. Немного времени потребовалось, чтобы понять, что они пришли завоевывать и покорять. К полудню Ганс применил против них тридцать различных пожеланий. Ни одно не подействовало. Но когда одна из немигающих тварей пристала к нему, жестами показывая, что Ганс ей зачем-то нужен, а он пожелал, чтобы отвратительный рыбоглазый начал чихать и продолжал делать это какое-то время, так и случилось, и Ганс, усмехаясь, продолжил свой путь. Поодиночке с бейсибцами Ильс, очевидно, справлялся запросто.
Он забрел на восточную окраину города и остановился, разглядывая роскошный особняк, которым всегда восхищался. Ганс всегда хотел забраться в него, поглядеть, что внутри, и украсть что-нибудь.
— Может, попробовать? — пробормотал он, а все получилось чрезвычайно просто.
Он продал красивые вещицы, прихваченные в особняке; но пока не задающий вопросов обитатель Лабиринта отсчитывал ему монеты, дело это показалось Гансу глупым: столько хлопот, когда он мог просто изъявить желание получить денег, сколько захочет!
Разумеется, в особняке Ганс насладился страстными ласками двух рабынь и пожелал, чтобы на следующее утро их хозяину взбрело в голову дать им вольную, вручив на прощание по милому подарку. О вечный Ильс, он снова сделал это — сотворил добро!
Подсчитывая барыши, Ганс вспомнил о ранканском серебре на дне колодца в Орлином клюве и загадал необычное желание:
«Хочу, чтобы, когда я соберусь достать его, оно само поднялось из колодца и упало мне в руки». А потом: «О, хочу, чтобы она пришла сюда прямо сейчас и провела ночь — нет-нет, подарила мне замечательный темно-вишневый плащ за проведенную с ней ночь!»
Когда Ганс и девушка — ее звали Бумгада, хотя какое значение имеет имя? — проснулись на следующее утро, довольные друг другом, он вспомнил, что чего-то не хватает. Но нет, женщина повела его в город, угостила завтраком и купила ему изумительный вишневый плащ — длинный и теплый.
Они шли рядом, лениво переговариваясь, когда Ганс вдруг промолвил:
— Да, кстати, Бумма — хочу, чтобы ты забыла все, что случилось с того момента, как ты увидела меня вчера вечером, но пусть это не вызовет никаких неприятностей, и пусть впереди тебя ждет счастливая жизнь.
— Извините, — сказала женщина так, словно только что столкнулась с ним, и пошла в противоположную сторону. А Ганс долго бродил один, размышляя, что все-таки она запомнит и что запомнили рабыни, Эзария и ее домочадцы, и…
Это нужно выяснить. Мысль была отвратительная, но ведь действительно нужно выяснить, разве не так? Ганс загадал желание, чтобы по возвращении домой в постели его ожидала одна девушка. А потом пожелал непойманным обчистить десять карманов, но это дело оказалось глупым и скучным, потому как было слишком легким. Кроме того, Ганс сбился со счета, и одиннадцатая жертва с воплем схватила его за руку, так что спешно пришлось загадывать еще одно желание. Он прекратил бежать лишь через пару кварталов. Правда, в этом не было нужды. Просто неприятная выработанная за долгие годы привычка.
А вскоре Ганс обнаружил еще один предел могущества Ильса, пожелав, чтобы Темпус со своими ребятами очистил город от бейсибцев.
Куда там! Вместо этого Темпус с отрядом покинул город, а их место занял отряд недоучек, если не сказать хуже. Один из них пристал к Гансу, и он попросил бога, чтобы дурень напоролся на собственный клинок, но, когда это произошло, ему стало как-то не по себе. Пройдя несколько кварталов, Ганс остановился и вернулся назад. Так он обнаружил, что не может воскрешать мертвых.
Проходя мимо изысканной ресторации для богатеев и знати, он хихикнул вслух и пожелал, чтобы его знатно обслужили, вдруг вспомнив, что он щедро заплатил вперед. И шагнул внутрь. Час спустя он вышел, набив до отказа желудок, а хозяин и половой благодарили его, желая скорейшего возвращения.
Отдуваясь всю дорогу, Ганс ругал себя, что съел гораздо больше, чем следовало, как вдруг его поразила одна мысль. Он немедленно изъявил желание, чтобы ни одна женщина, с которой он переспал, не зачала от него ребенка. «Включая и ту, что я найду в своей постели сегодня», — подумал он, загадочно улыбаясь.
