Мы вошли в главный холл, и Хафез попросил меня сесть. Охранники, стоявшие у входа, по его знаку моментально исчезли. Мы остались наедине. Несколько мгновений Хафез смотрел на пачку сигарет, которую он вертел в руке, а потом смерил меня взглядом и сказал:
– Бессмысленно отпираться. Я знаю, что происходило в больнице в течение двух последних дней. Естественно, всех деталей я не знаю и ожидаю, что вы поможете мне – проясните эти детали. Я располагаю информацией, что одно лицо пыталось вступить с вами в контакт, пока вы были в больнице. Понятно, это означает, что вы до того вступили с ним в контакт. У меня есть способы заставить вас говорить. Думаю, вы представляете какие именно. Но некоторые обстоятельства вынуждают меня в этот раз действовать иначе, а именно попросить вас о сотрудничестве. Итак, кто пытался навестить вас в больнице и как вы вышли на этого человека?
Я молчала. Значит, он знал про этого официанта, но, проанализировав его реплику, я сделала вывод, что Хафез не в курсе о враче из Италии и о ее попытках мне помочь. Меня это немного воодушевило, потому что я была уверена, что она пойдет в югославское посольство и сделает что-то, чтобы я могла выбраться из гарема. Пока я все это обдумывала, глядя в пол, послышался голос Хафеза:
– Повторяю, скажите мне, кто хотел с вами увидеться в больнице и как вы установили контакт с этим человеком?
– Я не понимаю, о чем вы говорите. У меня нет никаких возможностей, чтобы устанавливать с кем-то контакт, вы же это отлично знаете, и я не думаю, что меня кто-то на самом деле искал в больнице. Единственные люди, с которыми я общалась, – это доктор и медсестра. Иногда я видела охранника у входа в палату, – ответила я, надеясь, что это правильный выход из сложившейся ситуации.
«Как Хафез мог узнать, что обо мне кто-то спрашивал в больнице?» – думала я. Было очевидно, что вопреки тому, что врач сказала о шефе безопасности больницы, мой охранник из больницы знает правду. То есть шеф службы безопасности сказал ему эту правду. Я продолжала смотреть в пол, немного побаиваясь поднять глаза на Хафеза. Он вертел в руках пачку сигарет.
– Хорошо, узнаем завтра, когда получим основную информацию. Выспитесь, желаю вам спокойной ночи. И пожалуйста, подумайте еще раз, есть ли смысл кормить нас байками, которым мы все равно не поверим. То, что вы говорите, нелогично, а я, дорогая моя, знаю, что такое логика, – проговорил Хафез и дал знак охраннику, чтобы тот проводил меня.
Я опять оказалась в своем номере, где прошли не дни, не месяцы, а годы моей жизни. За эти два дня, проведенные в больнице, я поняла, как свыклась с этими комнатами, как мне их не хватает. Этот номер стал для меня вторым домом. Может, потому что никто, кроме меня, не входил в него, не считая охранника и пожилого «горничного», убиравшего в нем. «Горничный» приходил, только когда я была внутри – быстро делал свою работу и исчезал. Сейчас я была рада вновь оказаться здесь. Я легла на широкую кровать и долго-долго смотрела в одну точку, размышляя о том, что случилось, и о возможных последствиях. Мне действительно было все как-то безразлично. Все, что выбивалось из ритма повседневности, выходило за рамки скучного однообразия этой жизни, все, что происходило за стенами гарема, казалось новым и волнующим. А человек так устроен, что поневоле тянется к тому, что оживляет его жизнь, делает ее интереснее.
Я надеялась, что наше посольство предпримет что-то, я думала, что итальянка вместе с тем югославом пошла в югославское посольство. Для меня было очень важно чувствовать, знать, что кто-то для меня что-то делает. У меня в голове проносились картинки, я представляла себе, как наши люди приходят во дворец и забирают меня отсюда, как они разговаривают с Хафезом. И все завершается моим избавлением.
Я надолго задумалась и лежала так несколько часов, а потом в дверь позвонили. Я думала, что это, наверное, охранник. Это был не он. В двери стоял австриец, тот самый, кто ввел меня в курс дела, когда я только очутилась в гареме, рассказал правила поведения и посулил перспективу после четырехлетнего нахождения в гареме получить квартиру в любом уголке мира. Я с удивлением смотрела на него. Он поздоровался и попросил позволения войти.
– У нас с вами есть серьезная тема для разговора, – сказал он.
Он сел на диванчик, а я на чудесное кресло, обитое светло-желтой кожей, на котором я любила отдыхать.
– Да, прошу вас, – ответила я, – о чем речь?
– Я знаю, вы еще не до конца выздоровели после укуса ядовитого насекомого, и мне не хотелось бы вас беспокоить, но все же придется. Мое посещение вызвано недавно произошедшими событиями. Мы могли бы общаться и у меня в офисе, но я думаю, что разговор в неформальной обстановке будет более непринужденным. Пожалуйста, скажите мне то, что ожидал от вас услышать Хафез: с кем вы вышли на связь, каким образом? Честно говоря, мы восхищены вашими способностями. Мы вынуждены признать, что вам удалось найти лазейку в нашей системе безопасности, но мы пока не знаем каким образом. Думаю, Хафез вам говорил, что мы можем воспользоваться другими способами, чтобы добиться вашего признания, но нам, как и вам, хотелось бы обойтись без этого.
Не успела я произнести и слова, как прозвенел звонок в дверь. Это был охранник. Он передал, что все девушки должны срочно спуститься в холл на первом этаже по приказу Хафеза. Австриец в спешке удалился, а я поспешила вниз, гадая, что бы это могло значить. Там уже были почти все девушки. Я села рядом с Даниэлой. При появлении Хафеза гомон прекратился. Он сказал:
– Я попросил вас всех собраться здесь, чтобы сообщить, что скоро вы покинете дворец.
Мы были потрясены. Я помню, все девушки застыли, и на лице каждой читался немой вопрос. Хафез смотрел на нас молча. Он был сам не свой. Он был обеспокоен, и это было не притворство, не блеф, не обман, который нам, девушкам из гарема, хотели вбить в голову. Хафез говорил правду, особенно интересны были ее последствия. Что из этого следует?
– Пожалуйста, не задавайте ни мне, ни себе лишних вопросов. Все прояснится завтра, самое позднее – через пару-тройку дней. Я предполагаю, что вы сделаете для себя вывод, что произошло что-то из ряда вон выходящее, из-за чего ситуация приняла неожиданный поворот, и это привело к решению увезти вас отсюда. Вы правы: произошло нечто, о чем я не могу вам сообщить, потому что это не в моей компетенции. Сейчас я прошу вас разойтись. Ведите себя, как будто ничего не случилось, но будьте готовы в любой момент по нашему знаку покинуть гарем. – Хафез закончил свою речь, повернулся и вышел из комнаты.
А мы продолжали сидеть, как громом пораженные.
«Должно быть, хозяин умер», – проговорила Даниэла. «Это провокация», – услышала я голос шведки. «Не могу поверить», – прошептала француженка. Мы медленно поднимались с места и выходили из зала. На улице нас ожидали охранники. В них тоже заметна была перемена. Они вели себя нетерпеливо, нервно поторапливали нас, чего раньше никогда не делали. В ту ночь я плохо спала – часто просыпалась, а в то недолгое время, на которое удавалось забыться, мне снились папа и мама, снился Белград, Светлана, Дуле, Чеда, Тамара, Зоки… сейчас они мне казались такими близкими. Я верила, что скоро сяду на самолет и полечу в Европу, а там из любой точки до Белграда рукой подать. В одно из пробуждений я заметила, что уже рассвело. Я приняла душ и пошла на завтрак. Мой охранник был рассеян. Я предположила, что изменения отразились и на его судьбе, и рискнула завести разговор, о котором раньше и подумать бы не смела.
