Радость от неожиданной находки, солнце, веселая Марфа… Эта всегдашняя экономистка еще и захотела пообедать в кафе возле церкви. Столики прямо на тротуаре: сиди и рассматривай прохожих. Подошла к доске с меню, примерилась, но все же вернулась к первоначальному плану.
По дороге в гостиницу зашли в супермаркет и купили, не скупясь, бутылку бордо с медалями, бри, камамбера и тонких пластинок сырокопченой ветчины, а дома (номер на сутки – это же собственный дом!) – душ и неторопливая трапеза прямо в кровати. Красную винную полоску над верхней Марфиной губой Филипп слизнул языком…
Проснулись в кромешной темноте. Что, уже ночь? Нет, только половина восьмого. То есть уже вечер… А если бы купили билеты? Лишились бы нестандартного кайфа. Еще один повод для радости!
И снова Марфа удивила Филиппа. Повезла на ничем не примечательную площадь Сен-Жак. В темноте поискали, но не нашли какую-то детскую площадку с качелями. В путеводителе она про нее, что ли, вычитала? Потопали по одноименной улице в сторону Бастилии. Мимо кирпичного забора, контор, районной больницы, жилых домов с кодовыми замками. В подъездах за стеклом – освещенные холлы, ковры, цветы в больших кадках, картины на стенах… Небедный район, по которому не шастают туристы. Помогает понять чужой город…
После двухчасовой прогулки – не утомительной, а в самый раз – Филипп полез в ванну. Покайфовал в теплой воде…
Ну конечно, не бывает все так замечательно. Ножку подставила сантехника: вертел, вертел хромированную шайбу на торцевой стенке ванны, но пробка никак не подскакивала со дна, грязную воду не слить.
Эх, насколько лучше простая советская затычка на ржавой цепке!..
Пришлось одеться, так и не ополоснувшись. Ну, это не страшно – когда гостил у манчестерского профессора, обошелся же без душа: в старых английских домах его просто нет, вся семья моется в одной воде.
Спустился к портье. На пальцах объяснил, что случилось. Тот вроде понял и вроде бы обещал прислать мастера. Завтра. Значит, Марфа утром не сможет принять душ… Называется – приличный отель в центре Парижа!
От испуга Филипп при всем своем техническом кретинизме нашел выход: откопал в Марфиной сумке дорожную игольницу, взял самое толстое острие и после нескольких попыток поддел и вытолкнул плотно притертую железяку. Уф!
И все-таки он испортил поездку. Не в Париже, так в Бордо. В последний день конференции.
Забыть бы…
На ленч было отличное белое – «Шато Десперасьон». Марфа еще нервничала из-за того, что он пьет перед выступлением. Но ее отвлек завкафедрой – краем уха Филипп слышал, как тот обсуждал с ней идею следующей конференции. А к нему самому подошла черноглазая толстушка. Не узнал. Оказалось, училась у него в Цюрихе. Комплименты, обмен имейлами… В общем, кураж.
Доклад делал не по бумажке. Сослался на Марфу, когда говорил о том, как привычка к натуральному обмену влияет на современную русскую экономику.
Хохот там, где нужно, внимательная тишина, много вопросов – по ним узнаешь успех. Ну, покрасовался немного…
Когда все закончилось, Марфа, даже не посмотрев на успешного докладчика, резко встала и – к выходу. В туалет, наверное… Но сердце Филиппа почему-то екнуло, и, вежливо отделавшись от коллег, он выскочил в коридор, потоптался возле двери дамской уборной, заглянул внутрь, напугав свою бывшую студентку, и почти бегом – на улицу.
Марфину фигурку заметил вдалеке, перед поворотом к набережной. Идет куда глаза глядят… Припустил что есть сил. Еле догнал.
– Что? Что случилось?!
Не замедляя шага, Марфа пробормотала совсем не сердито, а как-то слишком нейтрально:
– Опять ты меня не поддержал…
– Я же упомянул тебя в докладе!
«Слава богу! Это просто недоразумение! Не расслышала она, что ли?» – про себя обрадовался Филипп.
– Всего лишь дежурная ссылка… Никто на нее не обратил внимания… Было по меньшей мере два вопроса, которые мне почему-то вчера не задали. А сегодня отдали их тебе. Подбросили, как мячик, и ты эффектно отбил. Использовал мои мысли, совершенно забыв про меня. Где успех – там ты один…
Хмель слетел с Филиппа в то мгновение, когда она повернула к нему свое лицо. У Жерико есть серия картин, названных именами людских пороков. «Воровство». «Игра». «Зависть». Так вот с Марфы сейчас можно было писать «Отчаяние».
И хотя Филипп пытался защититься – не столько оправдаться, сколько именно защититься от силы ее чувства, в душе он знал: что бы и кто бы его ни вызвал, оно – настоящее.
И непоправимое?
Глава 27
Брюзгливая злость то и дело подступала к горлу Мурата. Сглатывал, но она возвращалась. И все из-за Марфы. Мало того что она целых десять дней кайфовала по своим Парижам, так еще приехала не бодрая и вроде бы винящаяся за свое счастье, а какая-то новая… Недовольная, что ли? Сердитая?.. Нет, отстраненная.
Никак не удавалось ему вернуться в тот ритм отношений со своей визави, который гасил его собственную угрюмость и безразличие. Проще говоря, не давала она ему отпить своей кровушки. И не получалось пробить ее свеженаращенную броню.
Пробовал придираться – вежливый, мотивированный отпор. Научилась подбирать и экономить слова… Вместо сбивчивых эмоций, в потоке которых женщины не замечают, как вываливают лишнее (что потом можно против них же и использовать), Марфа сухо произнесет: «Думаю, этот проект не следует брать в разработку потому, что…» – и приведет бесспорные причины, по пунктам. Умудряется сказать без раздражающей категоричности. Мол, если у тебя другое мнение – то валяй, действуй.
Ну, на Дубинине-то ее прорвет. Пришлось посплетничать: все, мол, как сговорились, перешептываются, что Федор Михалыч уже не тот, что сдулся, что какие-то бредовые идеи предлагает…
Молча выслушала, с непроницаемым лицом. Только чуть посерели голубые глаза – поволока, как пыль, припорошившая полированную гладь, притушила всегдашний их блеск. Да правая рука дернулась к губам. Вздох, что ли, хотела остановить? На защиту своего хахаля не бросилась, но и не поддакнула. Не предала его.
Тогда предложил выгодный договор ее драгоценному Филиппу. Честно говоря, для конторы такой грамотный исполнитель – лучший вариант. Но где это работа распределяется по справедливости…
По этой самой справедливости Дубинин должен был бы пылинки с Марфы сдувать: вон как она заботится о нем, как блюдет его интересы. Понадобилась ему справка для налоговой – так она взмыла на четвертый этаж в бухгалтерию и добыла то, за чем другие вынуждены таскаться по нескольку раз. Девушки за той железной дверью стро-огие. Мурат их побаивался. А она им – свое внимание, не только на словах, но и овеществленное – коробку конфет притащила. Сама, конечно, купила. Дубинин-то вообще не появляется в конторе, хотя все время идет какая-то совместная работа.
Марфа ему – и работодатель, и бесплатный консультант, и курьер. И наложница?
