С тех пор из непрошеных визитеров был только участковый. Правда, тоже напугал. «Отца нашли?» – промелькнуло в мозгу, как только Криста рассмотрела серый китель в дверной глазок. Но нет. Якобы плановый визит. Мороз-воевода дозором обходит владения свои…
Мелкозвездочный немолодой толстячок вежливо попросил разрешения пройти на кухню, сел и молчит. Прием, наверное, такой. Преступник не выдержит и расколется. Но Криста давно уже сообразила, насколько невыгодна роль массовика-затейника. Тот, кто латает дыры в общении, всегда выглядит суетящимся шутом.
Выдержала паузу и узнала, что в их подъезде вчера ограбили и убили даму. Она не выпускала из рук сумку с большой суммой денег, и вор ее заколол.
– Если вы никак не связаны с нефтяной трубой, то бояться нечего, – участливо успокоил участковый.
И это со временем забылось, и мышиный десант… Расслабилась, опять стала делать запасы, хлебницу оставляла на столе. Что там теперь?
Криста на всю мочь включает переносной приемник и, старательным топотом заглушая страх, идет в обнимку с громкоговорителем на кухню.
Инспекторский обзор пугает еще больше.
У бородинского обгрызена корка. Полбуханки – в мусорное ведро.
Под ногами хрустят крошки.
Хватается за веник…
Сухарь под угловым диваном…
Даже яблоко из высокой вазы подъедено. Не знала, что крысы любят фрукты… Криста пытается улыбнуться, но не выходит. Не до смеха.
Рукава засучены, надеты резиновые перчатки, и поехала – наводить лоск.
Через час, или полтора, или два – несчастные тоже часов не наблюдают – кухня похожа на операционную. На виду только стекло и железо, все углы вычищены, все съестное спрятано в подвесные шкафы и в герметичный холодильник. Мышеловка очищена от паутины и заряжена кусочком грюйера.
Ну, Крыс, погоди!
Тюкая на компьютере за плотно закрытой дверью, Криста прислушивается к каждому шороху. Вроде тихо.
Все-таки счастье осознается по контрасту. Прогнала страшного Крыса – и так легко задышалось, заработалось. Почти все письменные долги подчистила.
Пора на боковую.
Сморило сразу. Отключилась.
И вдруг…
Глаза открываются. За окном – темень, подсвеченная частоколом из неоновых фонарей вокруг новостройки напротив.
И вот как в замедленной съемке Криста видит: к ее ступне, высунутой из-под одеяла и чуть свесившейся с кровати, подпрыгивает Крыс и цапает за большой палец. Нога дергается, крысиные зубы вхолостую скользят по коже.
Кристу подбрасывает. Она хватает себя за щиколотку и подтягивает палец к лицу. Ничего не видно. Нервно нажимает кнопку выключателя. Раз, другой… Бра над головой, наконец, загорается, и она снова разглядывает укус. Ранки нет, но все равно надо чем-нибудь смазать. Йод и зеленка на кухне…
Кровать – как плот во враждебном океане. Слезть с него? Страшно даже подумать об этом…
Обхватив колени руками, Криста замирает в постели. Дрожащий комок…
Потом все же осматривает пол вокруг кровати, взглядом находит тапочки, спускает ноги и, короткими перебежками – от одного выключателя до другого – иллюминирует всю квартиру.
Смазала щедро не только подушечку, но и ноготь, и между пальцами. Йод нигде не щиплет. Значит, не прокусил.
Час ночи. Что можно прямо сейчас сделать? «Скорая помощь» ничем не поможет. В МЧС позвонить? Скажут – охренела баба.
Надо бы лечь обратно.
А что, если Крыс снова нападет? Если к лицу подберется? За нос цапнет или в глаз попадет…
Бормоча молитву, Криста ложится точно посередине широкой, никак не защищенной кровати. Свернувшись в клубок, с головой закрывается пуховым одеялом, тщательно подворачивает его под бока. Закупорилась.
Нет, так не уснуть. Душно.
Тогда она переворачивается на живот, подбирает под себя ноги и, сделав малюсенькую щелку между одеялом и матрацем, втягивает воздух.
Оборона выстроена. Если не усну, то хоть просто полежу.
Дожить до утра…
Утром все не так страшно.
Громко топая и хлопая дверями, Криста извещает Крыса о своем праве на квартиру. Лезет под кухонную раковину – проинспектировать мышеловку. Сыра нет, съеден подчистую. Но и Крыса там тоже нет. Не поймался. Хитрая тварь.
Дождавшись открытия магазинчика хозтоваров (хорошо хоть за год его не закрыли и не перепрофилировали, как многие другие лавки в округе), Криста хватает там все виды разноцветных отрав и, сверившись с инструкцией, раскладывает их по углам на кухне, в ванной, в туалете и в спальне. Спасет?
Увы, нет времени, чтобы предпринять еще что-то. На сегодня, на десять-тридцать назначено интервью с Эриком.
Один сайт арендовал имя и умения Кристы и вовсю пользуется этим, не связывая себя обязательствами. Они заинтересованы не только в текстах, но и в эксклюзивных видеоматериалах. До последнего не верили, что знаменитый Воронин согласится и не подведет.
Теперь самой перенести встречу? Рука не поднимается. Эрик, скорее всего, вникнет в форс-мажор, а вот начальница сайта вряд ли. На новом месте приходится доказывать, что ты профессионал с именем. Хорошо хоть не требуют писать о том, кто кому рога наставил, морду набил…
В кафе, что на первом этаже его дома, Эрик вызывает владельца и сам договаривается о съемке.
– Все свои стрелки здесь забиваю. С агентами, с зарубежными журналистами, с издателями… – рисуется он.
Довольно мило бахвалится, не переступая границу, которую Криста определила формулой: самореклама в пределах правды допустима.
– Да за раскрутку этого заведения меня должны здесь даром кормить!
Ясно, что шутит. Не заподозришь даже в мелочном меркантилизме.
Беседа льется без «эканий», без неловких пауз. Эрик совсем не заикается. Нужные для ролика десять минут незаметно превращаются в полчаса.
– Вы завтракали? – спрашивает-приглашает он Кристу и оператора после того, как тот зачехлил камеру.
Интеллигентный мальчик влюбленно смотрит на Эрика, но вынужден отказаться: ему срочно в другое место, на другую съемку.
Криста остается. Делает вид, что заинтересованно выбирает еду, откликается на балагурство визави. Улыбается.
– Ну, выкладывайте, что стряслось… – мягко настаивает Эрик, когда хачапури съедены и выпит первый чайник зеленого чая.
Не раньше.
Чтобы аппетит не испортить?
Позу держать больше нет сил, и Криста безыскусно описывает неравную борьбу с захватчиком. Ну, чуть приукрашивает, то есть очерняет врага. Сама пугается еще больше, а Эрик даже не хмурится. Откинулся на спинку кресла и глядит удовлетворенно. Спокойно дожидается конца повествования.
