– Да, малыш.
– Расскажи мне об Извре.
– Что тебя интересует?
– Мне просто пришло в голову, что эти бесы казались смертельно напуганными, когда поняли, что ты – изверг. Какой репутацией пользуется твое измерение?
– Ну, – начал он, – Извр – самодостаточное измерение, не жалующее чужаков. Может быть, наши бойцы и не самые-самые, но они достаточно близки к этому статусу, и демоны из других измерений предпочитают уступать им место. Технология и магия существуют у нас бок о бок и переплелись друг с другом. В общем и целом это создает весьма мощный и запутанный узелок.
– Но почему кто-то этого боится?
– Как я сказал, на Извре есть много притягательного. Одним из побочных эффектов успеха является обилие прихлебателей. Был момент, когда мы чуть не утонули в массе беженцев и иммигрантов из других измерений. Когда они стали слишком уж досаждать, мы положили этому конец.
– Как? – нажал я.
– Во-первых, взяли и вытурили всех посторонних, кто не дотягивал до первой планки налогообложения. А потом в качестве добавочной страховки стали поощрять распространение слухов об определенном антиобщественном поведении извергов по отношению к выходцам из других измерений.
– Каких это слухов?
– О, самых обычных. Что мы едим своих врагов, пытаем людей для развлечения и предаемся половой практике, считающейся сомнительной по стандартам любого измерения. Люди не знают, сколько тут правды, а сколько – преувеличения, но никто из них не рвется выяснить это из первых рук.
– А сколько в них правды, Ааз? – спросил я, приподнимаясь на локте.
Он нехорошо улыбнулся.
– Достаточно, чтобы поддерживать правдивость этих слухов.
Я было собрался спросить, что требуется сделать для того, чтобы считаться иммигрантом, дотягивающим до планки, но решил пока с этим повременить.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Одна из радостей путешествия – это возможность посетить новые города и познакомиться с новыми людьми.
Чингисхан
– Ах! Какой блестящий образец цивилизации! – хохотнул, не выдержав, Ааз, оглядываясь вокруг и восторгаясь, словно ребенок, впервые попавший на ярмарку.
Мы небрежно прогуливались по одной из наименее оживленных улиц Твикста. Всюду где попало валялись отбросы и нищие, а из затемненных дверей и окон нас изучали глаза-бусинки грызунов, как человеческие, так и нечеловеческие. Город был скоплением зданий, прилепившихся вокруг армейского аванпоста, снабженного гарнизоном больше по привычке, чем по необходимости. Встречаемые нами иногда солдаты настолько выродились по сравнению с подтянутыми образцами вербовочного плаката, что часто трудно было сказать, кто казался более угрожающим – стражники или явно уголовный тип, которого они сторожили.
– Если ты спросишь мое мнение, то это больше похоже на человечество в его наихудшей разновидности, – мрачно пробурчал я.
– Именно это я и сказал: блестящий образец цивилизации!
Что я мог возразить? Мне вовсе не хотелось напрашиваться на очередную философскую лекцию Ааза.
– Ааз, это мне кажется, или на нас действительно смотрят?
– Успокойся, малыш. В городишках вроде этого люди сразу замечают чужаков. Сейчас они пытаются отгадать, кто мы – дичь или охотник. Наша задача убедить их, что мы принадлежим ко второй категории.
Для иллюстрации сказанного он неожиданно обернулся и по-кошачьи напрягся, глядя вдоль переулка и держа руку на рукояти меча.
В окнах и дверях зашелестело, и с полдюжины полускрытых тенью фигур растворились в темноте зданий.
Только одна фигура не сдвинулась с места. У окна, локтями и грудями опершись на подоконник, стояла местная шлюха и зазывно улыбалась моему спутнику. Она даже помахала ему рукой, медленно облизывая губы кончиком языка.
– Слушай, Ааз…
– Что, малыш? – откликнулся он, не сводя глаз с девицы.
– Терпеть не могу мешать людям, но ты ведь должен изображать из себя старую развалину?
Ааз по-прежнему носил личину Гаркина – обстоятельство, о котором он, похоже, совершенно забыл в этот момент.
– А? Ах да. Думаю, ты прав, малыш. Впрочем, похоже, никого это не смущает. Может быть, в этом городишке привыкли к развратным старикашкам.
– Ну а не мог бы ты по крайней мере перестать хвататься за меч? Ему же полагается быть нашим боевым сюрпризом.
Ааз теперь носил плащ убийцы, который он опять быстро запахнул, чтобы спрятать меч.
– Ты отстанешь от меня или нет? Никто, кажется, не обращает на нас ни малейшего внимания.
– Никто? – Я дернул головой в сторону девицы в окне.
– Эта? Она обращает на нас не больше внимания, чем на всякого другого на улице.
– В самом деле?
– Ну, если и обращает, то больше на тебя, чем на меня.
– На меня? Брось, Ааз.
– Не забывай, малыш, что ты теперь весьма впечатляющая личность.
Я моргнул. Это не пришло мне в голову. Я забыл, что теперь ношу личину Квигли.
Мы спрятали охотника на демонов у окраины города. На самом деле мы его закопали. Эта идея меня сперва шокировала, но, как уверил меня Ааз, статуя не нуждалась в воздухе, и это был единственный имевшийся у нас надежный способ гарантировать, что его не найдет кто-нибудь другой.
Даже боевой единорог, следовавший за нами, теперь полностью оседланный и в броне, не помогал мне держать в уме мою новую личность. Мы уже слишком долго путешествовали вместе.
Полагаю, мне следовало бы получать какое-то удовлетворение от того факта, что я теперь мог сохранять не то что одну, а даже две личины без осознанных мыслей об этом. Меня нервировала необходимость постоянно помнить, что другие люди видят меня иным, чем я вижу себя сам.
Я бросил быстрый взгляд на девицу. Когда наши глаза встретились, ее улыбка стала еще шире. От полноты чувств она высунулась еще дальше из окна, и я начал беспокоиться, что она может вывалиться… из окна или из платья.
– Что я тебе говорил, малыш? – Ааз восторженно хлопнул меня по плечу и бесстыдно подмигнул.
– Я предпочел бы привлекать ее таким, какой я есть на самом деле, – мрачно проворчал я.
– Цена успеха, малыш, – философски заметил Ааз. – Впрочем, это не имеет значения. Мы здесь по делу, помнишь?
– Правильно, – твердо ответил я.
Я повернулся, чтобы продолжить путь, и случайно крепко ударил Ааза по ноге своим мечом.
– Эй! Поосторожней, малыш!
Ношение меча – не такая простая штука, как может показаться на первый взгляд.
– Извини, Ааз, – начал я оправдываться. – Эта штука немного тяжеловата на конце.
