В этот миг Диланян понял, почему его друг так настойчиво просил проконсультировать его по поводу свидания. Также он понял, что пускать в таком виде Тиграна на свидание… Да что там — его в таком виде даже в маршрутку пускать нельзя было! Диланян тяжко вздохнул и начал судорожно вспоминать все номера журнала «XXL», где было написано, как должен одеваться человек на первое свидание… Однако Тиграна задеть очень, ну просто очень не хотелось.
Дождавшись момента, пока тот скинул с себя весь этот ужас и надел операционную форму, Диланян тайком подсмотрел его размеры, довольно скромные для такой огроменной души, во второй раз тяжко вздохнул, попросил медсестер прикрыть его и умчался в бутик Hugo Boss. Но если вы подумали, что Диланян когда-то был миллионером, то вы сильно ошиблись. Диланян там купил всего лишь летнюю рубашку. Зашел в бутик рядом, купил ремень. Простой такой, Petek. Там же приобрел пару нормальных человеческих носков. С ощущением тяжкого греха и с опустевшим кошельком решил он обувь и штаны оставить те, которые были. Выглядели они сущим кошмаром, но Диланян надеялся, что Всевеликая Фея Всея Души Тиграна воспримет это как желание человека капитально постараться ради нее. Последним приобретением был галстук. Нормальный веселый галстук, а не удавка в стиле «У нас сегодня в деревне умерли все. Кроме меня».
Чувствуя себя мамой, Диланян вернулся в больницу. Как раз вовремя. Тигран уже вполне был одет и, страдая рецидивом редкой коровьей болезни, пытался пригладить сбившиеся и прилипшие к хирургической шапке волосы.
— Тигран, сядь. До твоего свидания еще часа три…
— Ну, я хочу выглядеть идеально! Я в жизни не проводил перед зеркалом дольше тридцати секунд!
— А…
— Слушай, как думаешь, надо волосы в носу обрезать?
— Обязательно. А как же! — предмет разговора, по скромному мнению Диланяна, полностью пропитался гелем для волос ввиду того, что Тигран периодически трогал эти разнесчастные волосинки. Складывалось ощущение, что у Тиграна под носом зачатки гитлеровских усов.
— Хорошо… А так, вообще, что скажешь?
— Тебе честно сказать или похвалить? — мрачно бросил Диланян, открывая окно. Находиться в маленькой ординаторской было совершенно невозможно.
— Ну… Мне уже профессор сказал, чтобы я больше не напивался сладкими ликерами, уж лучше водочный перегар, чем этот запах… — смутился Тигран.
— Кхм… Тигран, давай я тебе скажу кое-что, а ты просто подумай, хорошо?
— Давай…
— Вот в этих пакетах — одежда. Давай ты ее примеришь… после того, как пойдешь в душ и изведешь на себя литр хлоргексидина и полкило хозяйственного мыла, хорошо?
Тигран, прочитав в глазах Диланяна мрачную решимость, понуро поплелся в душ. Появился он через полчаса, в белом врачебном халате на голое тело и с сильно заметной… эрекцией.
— Тебя так возбуждает запах хозяйственного мыла? — удивился Диланян.
— Да нет… Просто я тер его, тер… Ты понимаешь, — Диланян никогда не видел Тиграна столь смущенным, — я же в эту область больше всего брызнул…
— Зачем? — зная Тиграна как сверхчистоплотного человека, поразился Диланян.
— Ну… Я же им писаю… Вдруг я в кафе захочу пописать, и одна капля, которая останется в уретре, станет вонять…
— Господи… — простонал Оганес. — За что мне это? Одевайся.
Приодевшись, Тигран приобрел благопристойный вид в меру веселого, нормального молодого человека… В лакированных штиблетах.
— Снимай это ужасное, невыносимо маскулинное кольцо с руки, — в Диланяне проснулись феминистские чувства, даже его голос стал капризным.
— Это кольцо моего достопочтенного прадеда! — возмутился Тигран. — Это…
— Да, я знаю, в этом кольце было все богатство твоего деда. И делал его местный, деревенский кузнец. Снимай.
Тигран безропотно подчинился.
— А теперь расскажи мне, о чем ты с ней будешь беседовать, такой красивый.
— Ну… Она офтальмолог… Я вчера учебник по офтальмологии проштудировал…
— Идиот… — простонал Диланян, — ты думаешь, ей офтальмологии не хватает на работе?
— Ну… Я даже не знаю… — Тиго был готов заплакать.
— Так. Теперь, брат, слушай мою науку. Куда ты ее собираешься вести?
— В театр…
— Театр — это хорошо. А потом?
— Ну… Я не знаю…
— Тебе надо ненавязчиво пригласить ее в кафе. И как сделать, чтобы она пошла наверняка?
— Как?
— Договорись с Арменом, братом своим, пусть выходят из театра быстро. У женщин мочевой пузырь слабый, поэтому нельзя давать ей возможность зайти в театре в туалет.
— Да как ты смеешь? — моментально озверел Тигран.
— А что, ты думаешь, что она не писает? — искренне удивился Диланян, впервые наблюдая человека, верящего в то, что «принцессы писают оранж-содой, а какают розами».
— А… — Тигран был сбит с толку.
— Короче. Как только выйдете, пройдитесь по Абовяну. Там есть кафе «Артбридж», приличное заведение, я договорюсь с владельцем. Вот туда и предложи зайти и попить холодной воды, журчащей, как горная речка. Даже если она очень волевой человек и думает, что сможет терпеть до дому, именно эта фраза заставит ее испытать императивный позыв.
— Да ты хитрый, я смотрю, — воодушевился Тигран, — а я несколько дней мучался вопросом, как пригласить ее куда-нибудь посидеть, но так, чтобы это не выглядело безобразно пошло.
— Почему пошло? Ты же ее не в стриптиз на всю ночь зовешь?
— Да как ты смеешь?
— Ты это уже говорил, Тиг, успокойся. Слушай дальше. О чем ты с ней будешь разговаривать все-таки?
— Ну, я не знаю…
— С женщиной, дорогой мой, с любой женщиной нужно говорить исключительно о ней самой. Восхититься ее прической, например, сделать ей комплимент, попросить рассказать о том, что ее мучило в детстве и был ли у нее любимый попугайчик… Но очень важно внимательно ее слушать. Не отвлекаясь на мобильник, не моргая и даже не дыша!
— Кхм… Да? — столь великого сомнения в голосе Тиграна Диланян никогда прежде не слыхал.
— Ara… И когда она будет рассказывать, что ее попугай говорил слово «лифчик», не стоит краснеть, а надо сдержанно улыбнуться. Когда же она расскажет, как попугай улетел в открытое окно и там его сцапал и нагло сожрал толстый черный кот, надо с полурычанием в голосе прошептать: «Ненавижу кошек. Бедная, бедная птица…» Когда же ты увидишь, что она сейчас расплачется, просто положи на ее руку свою ладонь. Только предварительно вытри ее об штанину, ты меня понял?
— А… А зачем?
— Да потому, что, дурья твоя башка, твоя ладонь к этому моменту будет покрыта липким потом, а женщины этого не любят, неужели не понимаешь? — Диланян явно терял терпение.
